– Всем назад, вернуться в отсек, – скомандовал Виктор. Ему подчинились беспрекословно, как и положено вышколенным профессионалам. Виктор нырнул в пролом последним, сразу же саперы подтащили выдранный где-то броневой лист, ловко приварили его к переборке точечной сваркой. Если бить в него тараном долго, конечно, не выдержит, но можно надеяться, что пару минут, если что, даст.
– Это – не линкор, – хрипло выдохнул Виктор. Пот катился по его лицу и он не мог его вытереть – мешал шлем. Климатическая установка скафандра старалась вовсю, но пока что ничем не могла ему помочь. – Это – не линкор, это – десантный транспорт или что-то в этом роде. Или линкор, совмещенный с транспортом, хрен его знает. Мы не справимся, здесь может быть несколько тысяч человек, числом задавят. Связь мне, живо!
Одна из неприятностей, которая может поджидать десантника на борту чужого корабля – это нарушение связи. Во многих случаях корпус корабля, по сути огромная металлическая глыба, пронизанная массой силовых кабелей, начинает гасить радиоволны, а более мощные или более продвинутые системы, типа грависвязи, в скафандр не впихнешь, они слишком громоздкие, а место и так ограничено. Поэтому часто связь приходится держать по старинке, через проводные системы. Вот и сейчас два радиста уже бегом тащили к Виктору толстый кабель со штекером. Виктор, кивком поблагодарив их, воткнул штекер в разьем на груди скафандра, переключился на частоту кораблей, и тотчас же эфир ожил.
Вопрос Виктор задал всего один: смогли захватить крейсер или нет. Оказалось, смогли, даже особого сопротивления не встретили, там и экипажа-то было человек сорок, как, в принципе, и на замных кораблях такого тоннажа. Это радовало.
В двух словах обрисовав ситуацию, Виктор приказал приготовиться к эвакуации десанта. Драться при соотношении один к ста он не собирался, тут не поможет никакое оружие. Конечно, если бы с крейсером не получилось и его, скажем, подорвал бы экипаж, то пришлось бы стягивать сюда все, что можно, и устраивать штурм – хотя бы один трофей нужен был кровь из носу. Однако раз образец вражеских технологий уже захвачен, то нечего и огород городить, свой лимит удачи они и так исчерпали на год вперед. В любой момент к разгромленному флоту могла прийти помощь, или дисколеты могли вернуться. Если с кораблями, на которые Виктор напал, все было просто, сила на силу, то маневренные дисколеты могли причинить немало хлопот. Раз так, то надо отступать, и чем быстрее – тем лучше, а корабли подрывать, свидетели Виктору были не нужны. Пока что он оставался для противника неизвестной величиной, это было выгодно, однако, если о нем узнают раньше времени, это может обернуться катастрофой.
Ход мыслей был прост и логичен, он скомандовал отход, но как раз в этот момент противник решил начать атаку и поступил, в принципе, так же, как и десантники перед этим – взорвал вышибной заряд чуть в стороне от дыры, проделанной молодцами Виктора, причем виртуозно выбрав место, за которым никто не следил. То ли вражеские солдаты быстро учились, то ли сами применяли в бою аналогичную тактику, но получилось у них здорово – прежде, чем десантники успели среагировать, к отсек через здоровенный пролом хлынула толпа размалеванных, дико визжащих придурков с автоматами. Десантники смели их огнем, благо автоматный огонь не мог причинить им вреда, однако свою задачу они выполнили – отвлекли внимание, и когда рвануло еще в двух местах и через проломы полезли закованные в броню пулеметчики, остановить их уже не успели. Под градом крупнокалиберных пуль десантники качнулись назад, несколько человек упали, сбитые с ног градом пуль и толпа тут же захлестнула их. А самое паршивое было в том, что стрелять в эту толпу было теперь нельзя – не дай бог, зацепишь упавшего, а лучемет вскрывает скафандр, как консервную банку.
– За мной, – прорычал Виктор, вырубая лазер и выхватывая правой рукой меч, а левой – пистолет. – За мной, ур-роды!
Он первым кинулся в свалку, страшными ударами меча, усиленными псевдомышцами скафандра, буквально прорубил дорогу к ближайшему из упавших, которого шустрые враги уже пытались уволочь куда-то вглубь корабля, раскидал тех, кто не успел отскочить. Десантники подхватили своего, потащили назад, кто-то встал рядом с Виктором, они рванулись к следующему, но в этот момент что-то со страшной силой ударило Виктора по голове.
И наступила темнота.
Глава 11.
Жил я с матерью и батей
На Арбате, здесь бы так,
А теперь я в медсанбате
На кровати, весь в бинтах…
– Ты – Идиот! – Айнштейн был взбешен и не стеснялся в выражениях. – Идиот! С большой буквы! Клинический! Ну кто тебя просил туда лезть? Кто? Тебе что, шестнадцать лет? Детство в заднице играет?
– Ну, ты за базаром-то следи, за идиота и ответить можно, – вяло пытался отбрехиваться Виктор, но получалось пока не слишком хорошо. И в самом деле, тяжело отругиваться, когда ты только что пришел в себя и лежишь в медотсеке, подключенный к аппаратуре жизнеобеспечения. А хуже всего то, что ты и сам понимаешь, что да, идиот, и к тебе только что чуть было не пришла в гости упитанная полярная лисичка. Нет, она-то к тебе как раз со всей душой, но тебе от этого не легче.
Айнштейн продолжал бушевать, но видно было, что основной запал его уже прошел и сейчас он психует уже по инерции. В самом-то деле, его можно понять – он за Виктора по-настоящему беспокоился и, когда узнал, что случилось, бросил все, прыгнул на «Ганнимед» и вместе с леди Калой помчался навстречу эскадре, встретив ее аж в двух переходах от дома. Виктор даже подумал, что не всегда новомодные системы связи, которыми теперь штатно оснащались его корабли, бывают полезны. Не будь этих систем да станций-ретрансляторов, можно было бы спокойно долететь до дому. К тому времени аппаратура медотсека, возможно, успела бы поставить его на ноги, а даже и не успела бы – ну полежал бы спокойно, поболел, отдохнул-отоспался. А теперь нотации слушать придется до самого дома. Айнштейн устанет – принцесса его подменит, лучшая ученица, блин! Вон, стоит позади Айнштейна, глазищами зыркает. И ведь не пошлешь – во-первых, в замкнутом корабельном мирке это моментально станет известно, а бить по авторитету друзей на глазах подчиненных как-то нехорошо. А во-вторых, и вправду волновались ведь, переживали. Некрасиво получится.
Впрочем, так и так красивой ситуацию не назовешь. Одно радует – они тогда, несмотря ни на что, победили.
Тогда, во время неудачного абордажа Виктор совершил кучу ошибок: не обеспечил прикрытие отступления, хотя для этого, в принципе, достаточно было оставить несколько плазменных мин с датчиками движения, не распределил правильно секторы обстрела (это, в принципе, не было его задачей, на то есть командиры групп, но раз уж взялся командовать, то будь добр и отвечать за последствия) ну и, наконец, поднял десантников в контратаку, не оценив толком обстановку. Многовато ошибок, и не стоит врать самому себе, что они были вынужденные, первое правило хорошего командира – не сваливать вину на обстоятельства, подчиненных и прочее. Вляпался – сам виноват, а думать иначе – значит, вляпываться снова и снова. Но как ни занимайся самокопанием, результат все равно не отменить – он упустил из виду, что, во первых, противник никакого питета к смерти не испытывает и, ведя огонь, своих зацепить не побоится, ну и, во вторых, что убедившись в практически полной бесполезности стрелкового оружия, хозяева корабля могут применить что-либо более серьезное. Результат не замедлил появиться – одна из штурмовых групп использовала что-то вроде старинных РПГ, только горазда мощнее. Взрывом раскидало всех, оказавшихся в радиусе десятка метров, но если трое десантников были просто слегка оглушены, а солдат противника просто порубило на рагу, то Виктор, в которого и попал снаряд, остался жив чудом.
От мгновенной смерти его спасла прочная десантная броня, но шлем и верхняя часть кирасы все равно треснули, а самого адмирала взрывной волной подняло и вмяло в стену. Результат – сломанный в двух местах позвоночник, трещина основания черепа, сопутствующее этому сотрясение мозга, ну и несколько легких осколочных ранений в шею и плечо. Плюс, естественно, синяки, но кто-же их считает?