— Ну, чего ждете? Перевязывайте. Да поосторожнее — боюсь, как бы у меня пара ребер не была сломана.
Пачкаясь в крови — его, чужой, да еще и лошадиной оруженосец туго перебинтовал раненого кусками собственной рубахи. Тот сидел весь белый, но ни разу не дернулся и даже не застонал, когда руки неумелого доктора буквально угодили в рану. Лишь когда парень закончил, воин на миг прикрыл глаза, но тут же вновь открыл их, усмехнулся и даже пошутил:
— Глянь-ка, парень, на нашу красавицу. Как думаешь, у нее лицо белее моего, или как?
Принцесса к тому времени уже дважды успела сбегать к обочине и проблеваться и сидела сейчас белая, как мел. Оруженосец посмотрел на нее, на раненого, потом снова на принцессу и вдруг рассмеялся.
— Вот и отлично, парень, — подбодрил его раненый. — А то ты тоже белеть начал, я уж думал, ты тоже сейчас блеванешь. Возись тут потом с вами.
С усилием поднявшись на ноги, он подошел к своей лошади. Та спокойно стояла и флегматично жевала траву — видимо, к поведению хозяина ей было не привыкать. В седло воин забирался неумело — так залезает на лошадь человек, впервые увидевший ее совсем недавно, может быть, пару месяцев назад. Поймав изумленный взгляд оруженосца, человек нахмурился.
— Эй, парень! Как тебя хоть зовут-то?
— Кэвин, сэр.
— Ну вот и замечательно. Запихивай девочку в карету — и поехали. Я вас провожу до замка, меня выслали вам навстречу, но я малость опоздал к разборке. Прихвати мою кольчугу, кстати.
Пять минут спустя карета уже бодро громыхала по дороге, а нечаянный сопровождающий бодро ехал рядом. Казалось, его совершенно не заботят ни рана, ни тряская рысь его лошади, причиняющая, должно быть, сильную боль. Лишь однажды он вдруг застонал и свесился было с седла, но тут же вновь восстановил равновесие и решительно толкнул лошадь пятками.
Замок короля Дарна Второго, гордо именующийся Лесным, стоял на высоком холме. Как это часто бывает, вокруг замка поселилось много пришлого люда, так что в результате Лесной замок оказался вместо леса в центре… Ну, городом это было назвать пока еще сложно, а вот поселком — в самый раз. Люди селились здесь, рассчитывая и поторговать, благо торговый путь проходил прямехонько через замок, и спокойно прожить под покровительством местного властителя. Король Дарн был неплохим правителем, в меру умным, без излишней жестокости и по своему справедливым. В течение последних четырех лет он даже ни с кем не воевал, если не считать войной вялотекущие перемещения войск на севере. Там лет пятнадцать назад интересы отца Дарна, Дарна Первого, основателя королевства, шестидесятилетнего, но все еще крепкого телом и воинственного старика, схлестнулись с интересами такого же как он сам короля. Оба короля в годы Великой Смуты успели оттяпать себе по куску пирога от развалившейся Империи. По сути, они были обычные, необразованные лесные бродяги, главари шаек головорезов. От других таких-же они отличались только мозгами и решительностью.
Дарн Второй, в отличие от отца, был сравнительно миролюбив и неплохо образован, хотя и сам не был чужд ни седла, ни меча. Приняв трон после смерти отца, он постарался прекратить войну, тем более что при практически равных силах война давно уже зашла в тупик и местные отцы-командиры с обоих сторон стремились не столько нанести друг другу урон, сколько уклониться от сражения и получше укрепиться в разбросанных тут и там крепостях. Его визави, который также унаследовал трон после смерти отца, по вопросу войны придерживался такого-же мнения. Вот и приехала принцесса Кала для того, чтобы выйти замуж за Гаральда, сына Дарна Второго. Такой брак должен был положить конец войне, которая обходилась обоим воюющим сторонам слишком дорого, и давал возможность обоим сторонам сохранить лицо — Белая пустошь, из-за которой, собственно, и шла война, отходила к Дарну как приданное принцессы и это снимало все вопросы.
Карета принцессы загремела колесами по мостовой. Дорога была вымощена камнем, что уже само по себе было редкостью — чаще всего, дороги в таких селениях представляли из себя просто более или менее утоптанную полосу земли, на которой даже вездесущий подорожник не мог укорениться от обилия вытаптывающих его ног и избытка навоза. Удобрение ведь тоже яд, когда его слишком много… В дождь такие дороги расползались непроходимой грязью, в сухую погоду над ними висело облако пыли. Редко, очень редко богатые правители приказывали выложить такую дорогу бревнами, чтобы не мучились люди с застревающими повозками да не ломали ног лошади. Такие дороги стоили дорого, а служили недолго — копыта коней и подкованные сапоги солдат со временем разбивали бревна в мелкую щепу. Практически-же вечные каменные дороги стоили столько, что редко кто отваживался начать строительство. Видимо, в этой стране с деньгами проблем не было, равно как и с решительными в действиях людьми.