Заметив меня, стражники резко остановились футах в пятнадцати от машины. Три ближайших воина воздели над головой правую руку. В руке у каждого покачивалось тяжелое копье. Затем, словно три атакующие металлические змеи, тяжелые, остроконечные копья взмыли в воздух и устремились в мою сторону.
Но в этот самый миг внутри машины щелкнул переключатель, и меня ударило внезапным порывом ветра. Стражники, фонари и даже три пронзающие воздух копья исчезли. Машина, а вместе с ней Лэнтин и я, нырнула в глубины времени.
ГЛАВА 15
НАД ЛЬДОМ
Мы проскочили через два дня и две ночи, прежде чем Лэнтин счел безопасным прекратить наше продвижение во времени. К тому моменту мы уже запустили механизм перемещения в пространстве и подняли машину на высоту мили от земли. Достигнув указанной высоты, мы отключили временную волну и повисли в воздухе - неподвижные как во времени, так и в пространстве.
Было ранее утро - ясное и солнечное. Через край машины я глянул вниз и не заметил в долине никаких признаков жизни. За те двое суток, через которые мы так быстро промчались, стражники, очевидно, бросили искать нас и возвратились обратно в город. "Интересно, как они объяснили себе наше внезапное исчезновение?" - подумал я.
Соскользнув внутрь машины и закрыв за собой круглую дверцу, я, полностью обессилевший, опустился на мягкий пол и попытался выразить Лэнтину благодарность за спасение моей жизни. Начни он действовать на долю секунду позже, и меня бы пронзили брошенные преследователями копья. Лэнтин, однако, не желал ничего слышать и заявил, что в одиночку ему бы никогда не удалось добраться до машины. А посему, сознавая, что и он, и я погибли бы без помощи друг друга, мы оставили сей вопрос в покое.
Спустя несколько минут Лэнтин вернулся к панели управления и, заложив широкий вираж, направил машину в сторону южного горизонта. Он постепенно наращивал мощность, пока мы не рванули к югу на самой высокой нашей скорости. Вскоре далеко впереди показался сверкающий лед, и через несколько минут зеленая земля позади нас превратилась в крошечное пятнышко на ледяном панцире, а затем - исчезла. Рассекая воздух, точно метеор, мы летели высоко над ледяными просторами.
Час за часом мчались мы вперед через бесконечные поля сверкающей белизны. Холодный воздух вынудил нас включить обогреватель - впрочем, даже с ним в машине было не слишком тепло. Внизу, от горизонта до горизонта, простирались ледяные поля. Тут и там однообразие пейзажа нарушали белоснежная дюна или холм.
Наконец в середине дня на южном горизонте возникла и начала утолщаться черная линия. Уменьшив скорость и спустившись ближе к земле, мы устремились в сторону черной полосы.
Казалось, что по мере нашего приближения полоса увеличивается, растет, становится все больше и больше. В конце концов мы зависли над этой черной массой и воззрились на нее в немом благоговении. Это была стена.
Но какая! Гигантский - шириной и высотой с гору - барьер из черного твердого металла, протянувшийся насколько нам было видно от восточного горизонта к западному. Колоссальная металлическая преграда добрых полторы мили в высоту, с толщиной у основания равной примерно миле, а у верхушки - где-то половине мили. Рядом с этой гладкой, тускло поблескивающей громадой стены великого Вавилона выглядели бы игрушечными и микроскопическими.
У этой стены лед кончался. С северной стороны преграды ледяные поля простирались так далеко, насколько могли видеть наши глаза. Но с южной стороны льда не было. Там росли искривленные и перекрученные холодом ледника маленькие деревья и бледно-зеленая трава и открывался вид на унылые холмистые долины, убегавшие к южному горизонту.
Мы парили над плоской вершиной могучего барьера и ошеломленно его разглядывали. Вокруг не было никаких признаков жизни. Ни звуков, ни движения. Только белое пространство на севере, зеленое на юге, а между ними, разделяя и обозначая их границу, - титаническая стена.
Лэнтин взволновано заговорил:
- Ты понимаешь, в чем предназначение этой стены, Уилер? Ее возвели здесь как плотину для сдерживания ледника. Как преграду для волн льда. Но каким образом? С трудом верится, что люди способны на такое!
Теперь я понимал, что Лэнтин прав и что стена была построена, чтобы перекрыть ледяному приливу доступ на юг. Это достижение поразило и восхитило меня. Что являют собой Великая Китайская стена и Марсианские каналы по сравнению с этим? Здесь, в далеком будущем, через пятнадцать тысяч лет после нашего времени, мы наблюдали очередной этап покорения природы человеком. Человек ровнял горы и поворачивал реки, а тут, под нами, он протянул руку и остановил наступление безжалостного ледника.
В течение целого часа мы, точно зачарованные, висели над колоссальным барьером, а затем вспомнили о своей миссии и продолжили стремительный полет на юг.
Мы мчались дальше и не замечали внизу никаких признаков жизни - ничего, кроме унылых арктических равнин, тут и там покрытых какой-то скудной растительностью.
Лэнтин снова вскрикнул. Взглянув на юг, я различил вдалеке странные проблески света, походившие на дрожащий маревом воздух. Вновь снизившись на расстояние жалкой мили от земли, мы устремились в сторону мерцания.
Далеко впереди возникло ярко-зеленое пространство. По мере нашего к нему приближения, я стал различать на зеленом фоне белые пятнышки, обладавшие до странного правильной формой. Мы летели вперед, и белые пятна превращались в здания, а зеленое пространство - в зеленеющие лужайки и сады, среди которых те здания стояли. Лэнтин вновь остановил машину, и мы озадаченно уставились вниз. С востока на запад пролегала четкая граница - предел садов и зданий. К северу от этой линии простирались холодные, продуваемые ветром равнины и росла чахлая арктическая флора, тогда как к югу от все той же невидимой черты (казалось, всего в нескольких футах от мрачной тундры) начинались пышные тропические сады, протянувшиеся на юг насколько хватало глаз. А еще складывалось впечатление, что неуловимое мерцание тоже зарождается в этом месте; к югу от незримой границы оно присутствовало повсеместно. Если вам доводилось видеть, как в знойный полдень над железнодорожными путями или раскаленным песком дрожит горячий воздух, вы меня поймете. Именно на это оно и походило - неуловимое, мимолетное колебание воздуха.