Первый царь Птолемей, основатель династии, был одним из полководцев Александра. Когда Великий умер, Птолемей провозгласил себя царем Египта, и с тех пор его потомки правили страной, став самой долго правящей династией в мире. Для тех, кто любил царскую романтику и интриги (которыми, казалось, были все в Египте), Птолемеи были источником бесконечного очарования, подобно персонажам на сцене. Личная и общественная драма их жизней забавляла и приводила в восторг и ярость население. В тавернах и магазинах, за пределами храмов и дворов, куда бы вы ни пошли в Александрии. люди говорили только об этом.
Как типичная александрийка, Бетесда могла назвать каждого из Птолемеев в хронологическом порядке, хороших и плохих, мертвых и живых, вплоть до Птолемея I. Слушая ее, я бы безнадежно запутался, поскольку одни и те же имена повторялись в каждом поколении: Береника, Арсиноя, Клеопатра (имя покойной матери царя) и, конечно, Птолемей - иногда их было несколько одновременно и в каждой ветви семьи. Со всем энтузиазмом римлянина, рассказывающего о знаменитых битвах, или грека, падающего в обморок при виде атлетов-олимпийцев, Бетесда пыталась объяснить мне, кто, что кому, когда и где сделал, и почему это так важно, но я никогда не мог запомнить всех игроков. Все Птолемеи были для меня на одно лицо.
Я только знал, что время от времени, если кто-то осмеливался выйти на улицу, там, вероятно, появлялось немного криков и топота, и, возможно, немного дыма и пепла, и, как правило, немного резни. И все потому, что народ ненавидел царя Птолемея.
Но в такой великолепный день даже угроза беспорядков не смогла удержать меня дома. В двадцать два года чувствуешь себя неуязвимым. Я был сообразителен и быстр. Чего мне было бояться? Если уж на то пошло, растущий беспорядок в городе был для меня благом. Когда нарушался общественный порядок, учащались случаи неправомерных действий со стороны частных лиц; и когда люди больше не доверяли властям, за выяснением правды они обращались к таким людям, как я. Мой отец называл себя Искателем, и навыки, которым он меня научил, оказались весьма полезными. Я мог открыть любой замок и незаметно следовать за мужчиной, я мог определить по бровям женщины, лжет ли она мне или нет, и я знал, когда модно говорить, а когда держать рот на замке. Тот факт, что я был чужеземцем, только увеличивал мою полезность; я был свободным агентом, без связей с какой-либо конкретной семьей или фракцией. Я не разбогател, но мне всегда удавалось сводить концы с концами.
В то утро у меня случайно оказалось при себе несколько лишних монет, на которые я планировал купить что-то особенное.
— Давай, побудем сегодня туристами? — предложил я. — В последнее время я был так занят, рылся в непритязательных тавернах и игорных домах с сомнительной репутацией, что забыл, какой красивый у нас город. Давай осмотримся!
Итак, мы отправились в путь. Мы вышли из района Ракотис и направились по широкому бульвару, обсаженному пальмами, фонтанами, обелисками и статуями. Наш маршрут привел нас к священному району гробниц в центре города, где в великолепных зданиях, окруженных пышными садами, хранились мумифицированные останки Птолемеев.
На очень широком перекрестке мы наткнулись на возвышающееся над горизонтом сооружение - Гробницу Александра. Ее стены были украшены необычными рельефными скульптурами, изображающими карьеру завоевателя. Хотя это сооружение и не такое грандиозное, оно напомнило мне Галикарнасский мавзолей, одно из Семи Чудес Света. Но в то время как погребальная камера царя Мавсола была опечатана, комната, в которой хранились останки мумифицированного Александра, была открыта для платных посетителей. Этим утром, хотя гробница еще не была открыта, очередь на вход обвилась вокруг всего здания и скрывалась из виду. Судя по их одеждам, посетители приехали со всего мира - персидские астрологи в шляпах-зиккуратах и остроносых туфлях, эфиопы цвета черного дерева, набатейцы в ниспадающих одеждах и даже несколько римлян в тогах. Все пришли, чтобы пройти мимо знаменитого золотого саркофага Александра и засвидетельствовать свое почтение - чего я сам за все месяцы, что прожил в городе, еще не сделал.
Бетесда набралась смелости поравняться со мной. — Возможно, учитель, в свой особый день вы хотели бы посетить гробницу Великого.