Несколько ребят опять взялись за Севрюкова. Он после разведки поедет в отпуск и ему рисуют мрачные перспективы.
— Подойдешь к ней, а она тебе скомандует: «смирно!»
Маслов с серьезным лицом спрашивает:
— А как, если целоваться, надо говорить: «разрешите обратиться», или можно так?
Чернышев дружески советует:
— Что сделаешь, так не забудь доложить: выполнено, мол, ваше приказание. А то взысканий не оберешься.
Дело в том, что жена у Севрюкова сержант, а он — ефрейтор. Но парень не унывает. Он нашел выход из положения. Он уже написал жене: «Ты хоть и сержант, но я-то не простой ефрейтор, а фронтовой.»
Разведчики во время марша отдыхают редко и скупо. Зато, когда операция еще не начата, или когда она завершена, они лакомятся отдыхом по 10-12 часов. Всякий из них предпочитает отдохнуть один раз как следует, чем несколько раз понемногу.
Поэтому марши их стремительны.
Одеваются они легко. Зимой — телогрейка и свитер. Летом — гимнастерка. Плащ-палатка и костер — вот их подвижная крыша, мебель, отопление и постель. Водки они с собой не берут, с ней неприятностей не оберешься. Лучше лишний диск к автомату. А водка? Пускай она лучше копится на базе. Будет чем отметить победу.
8. О ПОЛЬЗЕ СПОРТА
—Здорово, други! Довольно вам тут валяться. Обленились. Задачу надо выполнять, а вы валяетесь. Ну, ну, вертитесь, я на вас посмотрю.
Это Севрюков разговаривает с лыжами. Разведчики приводят их в порядок: смолят, чинят крепления, поправляют кольца. Предстоит новая разведка.
Отряд еще не успел дойти до исходного пункта, как возникла непредвиденная задержка. Разгоряченный Яковлев напился холодной воды и ослабел. В результате потеряно три часа. Их пришлось наверстать на марше.
Они шли двое суток, почти без отдыха: двадцатиминутный сон, не снимая лыж, и дальше.
Внезапно дозорные подали сигнал: «Стой!» Они услыхали стрельбу. Выстрел в безлюдной тайге — событие. А тут — бесшабашная пальба. Что бы это значило?
Разведчики осторожно пробирались вперед. Дозорные снова остановились. Им пересекла путь накатанная лыжня. На контрольную она не похожа.
— Человек пятьдесят прошло, — определяет Келинсальми с одного взгляда.
Но почему все они шли по одной лыжне?
Вдоль лыжни по деревьям развешаны цветные бумажки. Ага, все ясно. Так размечают дистанцию на лыжных соревнованиях. Значит, во-первых, финнов здесь много, и, во-вторых, они близко. Ну да, ведь сегодня же воскресенье. И здесь — глубокий тыл. Почему бы любителям спорта не устроить соревнований? А стрельба — это должно быть состязание стрелков.
Разведчики становятся на лыжню и идут к финишу. Так они не оставят следов.
Справа выплывает озерко, метров в тридцать шириной, а за ним... Вдруг слышны громкие голоса. Навстречу по лыжне идут три финна. Иутинцы плавно и бесшумно опускаются на снег. В белых халатах они растворились на снегу. Лейтенант едва слышно шепчет: «Если заметят — не дать высказаться». Финны все ближе. Вот в двух шагах. Вот поравнялись и... прошли мимо. Они ничего не заметили, лопоухие. Гуляйте, гуляйте, придет и ваша очередь! Но сейчас не до них.
Справа озерко метров тридцать шириной, а за ним большая землянка. Надо полагать, что это охранение финского лагеря. План созревает мгновенно. Вахонин с бойцами седлает тропу. Десять секунд, — и Березкин с бойцами очутился у землянки. В тамбуре оружие финнов. Прекрасная вещь порядок! Березкин проходит тамбур, и оружие врага — у него за спиной. Распахивается дверь и разведчик ныряет внутрь. «Руки вверх!» Мгновение «отощайнены» тупо смотрят в черный зрачок автомата. Потом они кидаются к окнам. Но у одного окна старший сержант Маслов и его люди, а у другого — Келинсальми с бойцами. Келинсальми кричит по-фински: «Сдавайтесь!» Очумев, «отощайнены» все-таки лезут в окна. Тогда Маслов и Келинсальми пускают в ход доводы поубедительнее. Финны, оставшиеся живыми, подымают руки. Их выводят наружу. Но здесь двое метнулись в сторону. Этих оставили «кеньги сушить», как выразился Процай.
А пальба в лагере противника все продолжается. Под эту музыку выстрелы разведчиков остались незамеченными. Ну, как после этого не восторгаться спортом!