29 октября Ставка Верховного Главнокомандования потребовала остановить продвижение противника к Тихвину и в направлении на Кириши, а "с прибытием новых дивизий перейти в решительное наступление для восстановления положения на реке Волхов и на участке к западу от нее". Наши войска контратаковали головные части 12-й и 18-й танковых и 20-й моторизованной дивизий противника. На отдельных участках даже потеснили их. Так, подразделения 191-й дивизии отбросили врага за реку Хвашня. Части другой дивизии выбили гитлеровцев из населенных пунктов Заручевье, Горушка, Петровское и приблизились к железной дороге Будогощь - Тихвин.
В этих боях сухопутным войскам много помогала наша авиация. Она бомбила и штурмовала вражеские позиции на переднем крае и в глубине, нарушала управление, наносила удары по аэродромам противника.
Авиаторы сражались мужественно и умело. Так, над Малой Вишерой командир звена 513-го истребительного авиационного полка лейтенант Н Г. Лесконоженко со своими подчиненными смело атаковал шестерку неприятельских бомбардировщиков. Два "юнкерса" были сбиты. На выручку бомбардировщикам пришли "мессеры". Наше звено завязало с ними воздушный бой. В этот момент у лейтенанта Лесконоженко кончился боезапас. Тогда летчик пошел на таран и обрубил одному из "мессеров" хвост. Пилота ранили. Но он не вышел из боя. Более того, он сам бросился в атаку и таранил второй самолет врага. А потом на поврежденной машине перелетел линию фронта и приземлился в расположении своих войск.
Н. Г. Лесконоженко за этот подвиг было присвоено звание Героя Советского Союза. К сожалению, посмертно. Врачам госпиталя, куда его доставили, не удалось спасти авиатора.
Это не единственный пример беззаветного выполнения воинского долга. Аналогичные факты мужественной борьбы с врагом были не только у авиаторов. Стойко обороняли занимаемые рубежи пехотинцы и артиллеристы, танкисты и саперы, бойцы других специальностей. 16 ноября командующий группой армий "Север" докладывал в свой генеральный штаб о том, что бои в районе между озерами Ильмень и Ладожским развиваются крайне неудачно для немецкой армии.
9 ноября командование 4-й армией принял генерал К. А. Мерецков, оставаясь в то же время во главе 7-й отдельной армии. От Верховного Главнокомандования он получил указание остановить и разгромить противника под Тихвином. Почти одновременно с этим решением для усиления войск 4-й армии со Свири перебрасывались 46я танковая бригада генерал-майора В. А. Копцова, стрелковый полк, четыре минометных и два саперных батальона практически весь резерв 7-й отдельной армии. Они двигались по маршруту: Часовенная Гора - Алеховщина - Еремина Гора - Сарожа - Кривой Наволок.
Обстановка под Тихвином, как отмечал командарм К. А. Мерецков, была исключительно тяжелой, если не сказать, критической. Штаб 4-й армии попал под удар противника и отходил на восток отдельными группами. Управление войсками практически было парализовано. Наши части отходили, а гитлеровцы быстро продвигались вдоль шоссе и железной дороги в сторону Вологды и на север - к реке Свирь.
Для управления войсками в районе Тихвина была подготовлена оперативная группа из состава штаба 7-й отдельной армии. Она должна была прибыть в район намеченного командного пункта - Сарожу, что в 22 километрах севернее Тихвина, 8 ноября. Рано утром на полевой аэродром Новинка приехали вылетавшие первым рейсом. Вторым рейсом должен был лететь генерал армии Мерецков с группой командиров.
Погода была явно нелетной. Свирепствовал снежный буран. Видимость крайне ограниченная. Даже взлетная полоса не просматривалась полностью. И вес же двухмоторный "дуглас" взлетел. Однако Сарожу экипаж не нашел, и самолет вынужден был вернуться обратно в Алеховщину. В середине дня видимость несколько улучшилась. На аэродром вскоре прибыл генерал армии Мерецков и с ним несколько командиров. В их числе командующий артиллерией армии полковник В. С. Нестерук и военный комиссар 272-й стрелковой дивизии полковой комиссар Т. П. Лесняк.
- Обстановка под Тихвином неясная, - сказал командарм командиру экипажа. - При подходе к Сароже внимательно посмотрите, нет ли там противника. Сделайте так: если с воздуха будет видно, что аэродром у противника, то, не касаясь земли, сразу вверх.
"Дуглас" летел невысоко над землей. Внизу проплывал запорошенный снегом лес, иногда просматривались плешины болот. Как там теперь? Далеко ли продвинулся противник? Наверное, о том же думали двигавшиеся форсированным маршем под Тихвин части и подразделения 7-й отдельной армии.
Вечерело, когда самолет с оперативной группой на борту тяжело приземлился на полевом аэродроме у деревни Сарожа. Командующего никто не встречал. Людей вообще не было видно. Вдруг откуда-то появился человек в советской военной форме. Им оказался командир батальона аэродромного обслуживания. Увидев командующего, доложил ему, что подчиненный батальон подготовлен к отходу.
- Столовая у вас тоже подготовлена к отходу? Сможете вы нас накормить ужином? - спросил К. А. Мерецков.
- Трудно, но попытаемся, товарищ генерал армии, - ответил командир батальона, получивший приказ продолжать выполнять боевую задачу.
Со стороны Тихвина доносились звуки артиллерийской канонады, и темное небо периодически освещалось зарницами взрывов. Неподалеку чернели какие то строения Кругом ни единого огонька Сарожа оказалась безлюдной.
Узнав о прибытии генерала армии, в столовую начали приходить командиры разных рангов. Лица заросли щетиной, а грязные шинели и не менее грязные бинты на руках и на головах некоторых из них свидетельствовали о пережитых трудностях. Почти все они отступали через Тихвин. Настроение у них было подавленное, и разговор не клеился. Командарм поздоровался с ними, пригласил сесть, начал расспрашивать о том, как был сдан врагу город. И тут выяснилось, что никто из них не мог сказать ничего определенного. Потеряв управление еще на подступах к городу, части и подразделения прошли его без остановки. Противник тоже не задержался в Тихвине. Седой капитан с ввалившимися щеками и воспаленными глазами едва подбирал слова да, он начальник штаба батальона, но что там произошло, и сам понять не может. Танки противника навалились на боевые порядки батальона, связь с полком и дивизией прервалась. Пытались обороняться. Погиб почти весь батальон. Лишь он, начальник штаба, с группой бойцов пробился в лес. В лесу, должно быть, много других бойцов и командиров.