Я думаю о Себастьяне, прижимающем меня к стене на лестнице и осторожно целующем мои губы, как будто от этого зависела его жизнь. То, как он смотрел мне вслед, когда я уходила. Это последние образы, которые я хотела бы сохранить в своих воспоминаниях, а не это.
Пальцы едва скользнули под пояс моих джинсов, как в воздухе раздался ужасающий рев. Шум пронзил меня насквозь, превратив мою кровь в лед. Мои глаза распахиваются. Что бы это ни было, звучит гораздо страшнее, чем эти головорезы, и, судя по тому, как они оба замирают, они тоже боятся.
— Что, черт возьми, это было… — Слова Мака обрываются, когда огромное пятно врезается в него, сбивая его с ног и заставляя пятиться спиной по переулку.
Род едва успевает осознать, что произошло, как его схватили сзади и оторвали, оставив меня задыхающейся и схватившейся за горло.
— Держи свои чертовы руки подальше от нее, — рычит ужасающий голос, звучащий где-то между хрустом гравия и белым шумом. Это что-то прямо из кошмара, как зверь, восставший прямо из ада, чтобы дать волю своей ярости.
Я замираю на месте, наблюдая за суматохой передо мной, и еще больше окаменеваю, когда понимаю, от кого исходит этот леденящий кровь голос. Себастьян душит Рода обхватив его голову, его глаза мерцают, как огонь, в темноте.
Не может быть.
Это не имеет смысла, хотя я и наблюдаю за этим воочию, но пазл постепенно начинает складываться. Его глаза, его голос, то, как он скрывает все свое тело. Даже то, как он сражается сейчас, безжалостно и кровожадно, пробуждает во мне настороженность, и, когда я смотрю на него, я удивляюсь, как могла быть такой слепой.
Себастьян не человек, но я не позволяю себе углубляться во все это.
Слишком многое нужно разузнать.
Слишком много всего нужно исследовать.
— Я убью тебя за то, что ты прикоснулся к тому, кто принадлежит мне, — рычит Себастьян, Род замирает в его объятиях. Его глаза закрываются, он перестает сопротивляться, превращаясь в безвольную тряпку в руках Себастьяна, но это еще не конец.
Не в силах отвернуться или отвести взгляд, я наблюдаю, как цвет Рода начинает тускнеть, его кожа меняется с розовой на белую и серую. В то же время его рост начинает уменьшаться, как будто он сгибается пополам. Его пальцы растворяются в мелкие частицы, уплывая из того места, где они были его частью несколько минут назад, и я прижимаю руку ко рту, чтобы подавить крик.
Род превращается в пыль на моих глазах, чахнет в руках Себастьяна, пока его одежда не падает на землю. От него ничего не осталось, и это заняло всего минуту.
Глаза Себастьяна слегка тускнеют, глядя на меня, пока он ищет моего второго нападавшего, который начал пятиться в тупик переулка. Я не оглядываюсь, слыша его мольбы, пока он просит сохранить ему жизнь, я не хочу видеть, как Себастьян превратит его в пыль.
Мне хватило увидеть это один раз, чтобы запомнить на всю жизнь.
Без колебаний я разворачиваюсь и на полной скорости бегу к улице, отчаянно пытаясь увеличить расстояние между мной и Себастьяном.
Я почти теряю равновесие, когда поворачиваю за угол и вылетаю на тротуар, двигая ногами так быстро, как только могу, когда несусь по улице. Мои легкие горят, дыхание становится болезненным, но я продолжаю двигаться, продолжаю бежать.
Если бы я так не боялась постичь участь Мака и Рода, я бы испытала облегчение от своевременного появления Себастьяна. Если бы он попал туда намного позже, для меня все закончилось бы гораздо хуже, но я не могу сказать, что эта версия развития событий лучше.
Себастьян, мужчина, которым я была одержима с тех пор, как увидела первый клип Рэйдж, оказался вообще не мужчиной.
Он нечто гораздо худшее.
Что-то темное.
Что-то опасное.
И есть большая вероятность, что он придет за мной, как только прикончит Мака. В конце концов, он сказал им, что я принадлежу ему.
Десять минут назад меня бы устроило это утверждение, но это было до того, как я узнала, что Себастьян Алекс на самом деле демонический, убийственный психопат.
Теперь моя единственная цель — не стать его следующей жертвой.
Как бы я ни пыталась убедить себя, что он не причинит мне вреда, особенно после того, как у него было для этого достаточно времени, то, чему я только что стала свидетелем, убеждает меня в обратном.
Он могущественный, и если то, что он говорит, правда, он думает, что я принадлежу ему. Кто сказал, что он не превратит меня в пыль, если я буду сопротивляться?
Не горя желанием это выяснить, я продолжаю бежать, пока силы не заканчиваются, ныряю между двумя зданиями и следую по извилистому переулку на другую улицу. Задыхаясь, я перебегаю дорогу и проскальзываю между еще двумя витринами.
Я делаю остановку, чтобы отдышаться, прислоняясь к зданию в поисках поддержки, но знаю, что мне нужно продолжать двигаться. Не знаю, где Себастьян, но что-то внутри подсказывает мне, что я не спрячусь от него так легко. Каким-то образом он нашел меня в переулке вовремя, чтобы спасти. С такой же легкостью он может сделать это снова.
Колющая боль пронзает мой бок, и я пытаюсь справиться со своим прерывистым дыханием. Прошли годы с тех пор, как я бегала трусцой, а тем более спринтом на полной скорости, и я никогда не планировала сделать это привычкой. То, что я все еще на ногах, должно быть, связано с адреналином, льющимся по моим венам, иначе я бы уже потеряла сознание.
Выглянув из переулка, я осматриваю улицу в поисках каких-либо признаков Себастьяна, прежде чем поспешить дальше по тротуару.
— Ники, — обычный голос Себастьяна разносится по воздуху вокруг меня, хотя его нигде не видно. Это знакомо и успокаивает, но я не поддамся.
Я знаю, что он делает. Он хочет, чтобы я пришла к нему, но я не поведусь на это. Продолжаю двигаться дальше, проскальзывая в другой переулок и надеясь, что он выведет меня на другую сторону улицы. Я понятия не имею, куда иду и как мне из этого выбраться, мне просто нужно сохранять между нами дистанцию, чтобы все обдумать и проработать план.
Что-то движется позади меня, я оглядываюсь через плечо и вижу фигуру, стоящую в конце переулка.