После нескольких доработок и покраски всех элементов в разные металлические оттенки, я наконец заканчиваю в предрассветные часы. Я надеваю ее, любуясь, как она переливается при определенном освещении, и представляю, как это будет выглядеть на сцене.
Достаточно ли этого?
Понравится ли клавишнику маска так же, как мне?
А Себастьяну?
Невозможно предугадать их реакцию заранее, но я сделала все, что могла.
Завтра после работы я сфотографируюсь в ней, прежде чем загрузить на сайт конкурса. А затем остается только ждать. Победителей объявят в пятницу вечером, за две недели до концерта, и когда я наконец падаю на кровать и закрываю глаза, я надеюсь всем сердцем, что моё имя окажется в числе объявленных.
Всё зависит от этого конкурса.
Некоторые говорят, что терпение – это добродетель.
А я говорю, что терпение может поцеловать меня в задницу.
Ожидание в течение следующих нескольких дней было изнурительным. Мучительным. Мое беспокойство становится настолько сильным, что, когда я не работаю и не отвлекаюсь, то рассеянно расхаживаю по квартире, мой разум переполняют мысли о предстоящих результатах конкурса.
Я думала о концерте.
О встрече с Себастьяном.
Я знаю, что быть настолько поглощенной чем-то или кем-то нездорово, но меня это не волнует.
Я нахожусь на пике волнения, наслаждаясь каждым моментом. Джозелин, вероятно, уже тошнит от разговоров о Рэйдж и обо всем, что я когда-либо о них знала, но она всегда хорошо притворяется. Она кивает каждый раз, когда я начинаю один из своих монологов, и даже задает вопросы, делая вид, что слушает.
Джозелин – настоящая подруга.
Когда наконец наступает пятница, я сильно нервничаю. Мои руки дрожат, пока я смотрю, как идут минуты. Жду пяти часов, тогда будут объявлены результаты конкурса. Я неоднократно проверяю веб-сайт группы, перезагружая страницу по крайней мере сто раз, надеясь увидеть свое имя вверху с моей маской, созданной в последнюю минуту.
Осталось три минуты.
Я снова обновляю страницу, представляя, как это будет выглядеть, каково это — быть объявленным победителем. Я почувствую полное облегчение, когда наконец увижу на экране свое имя, Ники Портер.
Осталось две минуты.
Я собираюсь закричать. Ожидание мучительно, волнение нарастает под моей кожей, грозя вырваться наружу. Если время не ускорится, я взорвусь.
Одна минута.
Лихорадочно обновляю страницу, надеясь, что результаты будут объявлены на несколько секунд раньше. Я пытаюсь воплотить свои надежды и мечты на экране телефона, мое сердце болезненно бьется каждый раз, когда перезагрузка занимает немного больше времени.
5:00.
Оцепенев, я снова обновляю страницу и держу телефон трясущимися руках. Мое сердце бьется о ребра, кровь оглушительно шумит в ушах. Дышать становится все труднее, мое горло сжимается, а напряжение, охватившее мое тело, почти невыносимо. Я боюсь, что развалюсь на части, прежде чем увижу маски-победителей.
Наконец появляется картинка, и мой живот проваливается сквозь задницу на пол.
Это маска-скелет с медной короной и мелкодетализированными тенями. Впечатляюще, намного лучше, чем то, что могла бы сделать я, и явно предназначена для Себастьяна.
Определенно не та маска в стиле стим-панк, на создание которой я потратила бесчисленные часы.
Хреново.
Сердце бьется все более хаотично, когда меня охватывает разочарование, я продолжаю прокручивать страницу вниз и вижу еще две маски, обе незнакомые.
Имена победителей указаны под каждым дизайном, и ни одно из них не принадлежит мне. Реальность — это удар под дых, и я сгибаюсь за компьютерным столом, опуская голову.
Это неправильно.
Я знала, что это маловероятно, но у меня было столько веры, что я убедила себя, что способна это сделать. Убедила себя, что могу победить. Все время, потраченное на работу над маской, и часы ожидания были потрачены впустую. Мне нечего сказать.
Никаких поздравительных писем.
Нет билета на концерт.
Нет пропуска за кулисы.
Со вздохом я поднимаюсь со стула и тащусь через комнату, чтобы рухнуть на кровать. Я смотрю в потолок, собирая осколки разбитых надежд и пытаясь собрать их для следующей цели.
Я все еще могу купить билеты на концерт, если они не распроданы, и увидеть Рэйдж вживую. Это положительный момент, хотя я, вероятно, займу ужасное место. Возможно, я смогу пробиться достаточно близко, чтобы получить автограф или что-то ещё, даже если это будет не так захватывающе, как личное время с группой.
Лучше хоть что-то, чем ничего, верно?
Мой телефон гудит на кровати рядом со мной, и я не решаюсь взять его, полагая, что это Джозелин спрашивает о результатах конкурса. У меня не хватает духа сказать ей, что я потерпела неудачу, что все мои усилия были напрасны, но я знаю, что это неизбежно. В конце концов она узнает.
Джозелин: Уже больше пяти, а я ничего от тебя не слышала. Они объявили победителей?
Тяжелый вздох вырывается из моих легких, уголки глаз начинают щипать, но я яростно моргаю, пытаясь прогнать это ощущение. Отказываюсь плакать из-за концерта, как бы сильно мне ни хотелось туда пойти. Как бы ни была разочарована.
Я: Объявили. Думаю, мы обе уже знаем ответ.
Ей не нужно много времени, чтобы ответить.
Джозелин: Блин. Это нормально. Ты все равно сможешь увидеть их вживую.
Я: Да, но это не то же самое.
Джозелин: Я знаю. Позвони мне, у меня для тебя сюрприз.
Я стону. Разговор по телефону — это едва ли не худшая форма наказания, которую я могу себе представить: я ненавижу звук своего голоса и неловкие разговоры. Если кто-нибудь звонит, я переадресовываю их на голосовую почту, чтобы мне не приходилось разговаривать. Если это важно, они мне напишут.
Но не Джозелин.
Ей нравится заставлять меня страдать.
Думаю, я в долгу перед ней после всей помощи на этой неделе, но я не хочу плакать, что вполне предсказуемо на данном этапе. Я хочу хандрить в тишине своей комнаты и слушать свои грустные мысли, которые кружатся по нисходящей спирали.
У нее есть для меня сюрприз.
Возможно, это кофе, от которого я бы никогда не отказалась, хотя и хочется чего-то покрепче.
Я неохотно нажимаю кнопку вызова и подношу телефон к уху. Едва прошел первый гудок, как ее голос ожил из динамика.