Ковыряя этикетку на бутылке пива, он на мгновение погрузился в воспоминания.
— Мне жаль, что ты потерял ее, но я рада, что ты убил его.
Я говорю, и мое ожесточенное сердце немного смягчается. У нас общее прошлое - жестокое обращение, и мы оба остались без матери.
Две заблудшие души, плывущие по этому жестокому миру.
Его губы приподнимаются в ухмылке.
— Я тоже. Кто был первым человеком, которого ты убила?
Пожав плечами, я делаю глоток пива, прежде чем ответить ему.
— Моя бабушка.
— Почему?
Он наклоняется вперед, терпеливо ожидая, пока я объясню.
— Она была ужасной старой сукой. Мой отец бросил меня ей, когда я становилась женщиной.
Закатывая глаза, я использую воздушные кавычки, чтобы показать, каким долбаным идиотом был мой донор спермы.
— Мой отец выбивал из меня все дерьмо в детстве, а бабушка выбила все дерьмо из меня, когда я стала старше. Однажды она не стала молчать о том, что я стану шлюхой, как моя мать, и залечу. Я брошу своего ребенка, как бросила меня моя мать. И тогда кому-то другому пришлось бы растить маленького ублюдка, как это делала она.
Он сжимает перед собой бутылку пива до побеления костяшек пальцев.
— Что ты сделала?
— Это был мой восемнадцатый день рождения. Я сказала ей, что с меня хватит ее дерьма, и я ухожу. Это переросло в крик. Мы стояли перед дверью в подвал, когда она ударила меня своей деревянной тростью по спине. Я упала на пол, а она смеялась, как всегда. Внутри меня что-то щелкнуло. Я не знаю, почему этот день отличался от других, но с я решила что с меня хватит. Я вскочила, открыла дверь в подвал, схватила ее за волосы и столкнула вниз по ступенькам.
— А что было потом?
В его глазах нет осуждения, когда я рассказываю о том, что произошло.
— Я проверила, чтобы убедиться, что она мертва. Я бросила корзину с грязной одеждой вниз по лестнице. После того как я позвонила в 911, они приехали, забрали ее, задали мне несколько вопросов, и на этом все закончилось. Это было признано несчастным случаем.
— Ты быстро соображаешь. Почему ты осталась после того, как она ушла?
— Я собиралась уйти, но мне некуда было идти. Она никогда не позволяла мне выйти на работу. Она говорила людям, что я обучалась на дому, но она никогда меня ничему не учила. Мое образование было получено благодаря тому, что я сама училась и стремилась к знаниям. Я не хотела быть тупицей, как все остальные члены моей семьи. Я была удивлена, когда адвокат сказал мне, что дом принадлежит мне. Я подумала, что она оставит свое дерьмо чужому человеку, прежде чем дать мне что-нибудь.
Он кивает с пониманием.
— Ты смогла найти работу?
Покачав головой, я продолжаю.
— Однажды я собирала ее вещи и, когда снимала с кровати ее постельное белье, на пол упала пачка денег. Я подняла матрас, и у меня чуть не случился сердечный приступ. Вся пружина матраса была выдолблена и заполнена деньгами. У нее было более двухсот тысяч долларов в мелких купюрах.
Его глаза расширились.
— Что за хрень?
Я хихикаю над его выражением лица, и это чувство мне чуждо.
— Это были буквально мои точные слова. Я не знаю, откуда взялись деньги, но уверена, что она была замешана в каком-то сомнительном дерьме. Я обдумала все возможные варианты и решила, что она торговала наркотиками или проворачивала какие-то аферы. Но я никак не могла понять, для чего ее старая задница все это копила. Я знаю, что она не оставит это мне, а другой семьи у нее нет.
— Ну и мысли. Итак, если ты не работаешь, чем ты занимаешь свое время?
— То есть ты не знаешь?
Сарказм в моем голосе противоречит ухмылке на моем лице.
Он усмехается, медленно покачивая головой.
— Я бы сказала, что тебе нужно улучшить свои навыки сталкера. Я обычно зависаю здесь, читаю книги или смотрю телевизор. Трудно вести светскую жизнь, когда ты ненавидишь людей и не доверяешь им.
— Тогда, наверное, хорошо, что я настырный.
Он отвечает.
Закатив глаза, я отмахнулась от него.
— Засранец.
Он резко встает, уносит тарелку в раковину и выбрасывает бутылку пива в мусорное ведро.
— Спасибо за ужин, убийца. Сейчас я займу свое место у входа.
— Серьезно? Ты в моем доме и предпочитаешь сидеть во дворе?
— Тебе нужно поспать, а мне нравится притворяться, что ты не хочешь меня здесь видеть.
Он ухмыляется.
— Я не хочу, чтобы ты был здесь. Я просто кормила тебя, чтобы быть милой.
И теперь мне хочется его придушить.
Он подходит к двери, берется за ручку, выражение его лица становится серьезным.
— Запри дверь.
Закатив глаза, я топаю к нему. Надеюсь, моя драматизация действует ему на нервы так же, как и он мне.
Все происходит так быстро, что я почти не замечаю этого.
Мои ноги движутся назад инстинктивно. Он прижимает меня к стене, но не прикасается ко мне.
Интересно.
Я в клетке, но не совсем. Рефлекторно я рвусь вперед, но замираю под мрачным взглядом его глаз.
— Я буду уважать твои границы, пока что. Я знаю, что тебе не нравится, когда к тебе прикасаются. Скоро это изменится. Ты будешь умолять об этом.
Мое дыхание сбивается, и вся кровь в моем теле устремляется на юг, к моей пульсирующей киске.
Он прав.
Я не люблю, когда ко мне прикасаются, но он так чертовски соблазнителен.
Он наклоняется вперед, его губы в дюйме от моих.
— Скажи мне, убийца, ты мокрая для меня?
В моем горле раздается низкое хныканье. Слова разжигают огонь внизу моего живота, и впервые я хочу, чтобы чьи-то руки были вокруг меня.
Он закрывает глаза, удовлетворенно застонав от моей реакции. Если я чуть-чуть наклонюсь, то смогу почувствовать его вкус.
Джейс открывает глаза, словно услышав мои мысли.
— Ложись спать, Рейдж. Пригласи меня завтра на ужин.