Еще до освобождения арестованных по обвинению в шпионаже Рейган пригласил в Белый дом жену Данилоффа Рут, показал ей список лиц, выезда которых требовала американская сторона, и спросил, не желает ли она добавить какие-либо имена (вписано было имя генетика Д. М. Гольдфарба). Первыми в списке Рейгана значились имена академика А. Д. Сахарова и его жены Е. Г. Боннэр[682]. Право на выезд за рубеж они не получили, но вскоре после этого Сахаров был освобожден из ссылки, которую он отбывал в Горьком, возвратился в Москву и возобновил активную общественную деятельность за коренную перестройку социальных отношений в СССР[683].
О том, насколько детально Рейган и его помощники готовились к предстоящей встрече, свидетельствует обширный машинописный том, подготовленный в Белом доме и предназначенный для журналистов. В него вошли детальные сведения о внешней политике США, об Исландии и СССР, о первой встрече президента с генеральным секретарем, о проблеме прав человека, региональных и двусторонних проблемах и особенно о вопросах безопасности и контроля за вооружениями. К сборнику Рейган написал специальное предисловие, в котором предупреждал: «Эта встреча предоставит возможность личной, детальной и искренней дискуссии, чтобы подготовить встречу на высшем уровне в Соединенных Штатах. Переговоры в Рейкьявике будут частными, конфиденциальными и не предполагают подписания каких-либо соглашений»[684].
Рейган и Горбачев прилетели в Рейкьявик, город, находящийся на полпуги между Москвой и Вашингтоном, с намерениями перевести процесс разрядки в практическую плоскость, но на условиях, которых продолжала придерживаться каждая сторона. Переговоры проходили в особняке на окраине города, в тихом месте. Журналисты были допущены только на итоговые пресс-конференции обоих лидеров.
На протяжении двух дней состоялось шесть встреч.
Горбачев по-прежнему, соглашаясь на пятидесятипроцентное сокращение стратегических ракет и полное устранение советских и американских ракет средней дальности с территорий других европейских стран, добивался обязательства Рейгана не выводить СОИ за пределы лабораторных исследований в течение десяти лет (ранее назывался срок 15 лет, но существенной разницы между этими отдаленными сроками, разумеется, не было).
Рейган, действовавший по принципу «доверяй, но проверяй», который он, как уже упоминалось, не раз повторял Горбачеву, поддерживал только двустороннее соглашение: сокращение стратегических вооружений и устранение ракет средней дальности из стран Европы при условии развития стратегической оборонной инициативы в полном объеме. Он, однако, по-прежнему далеко не полностью доверял советской стороне, особенно в связи с недавним шпионским скандалом. После встречи он писал М. Тэтчер: «Русские не хотят воевать, они хотят одержать победу, угрожая ядерным оружием»[685]. Самому же Горбачеву Рейган говорил, что заключение договора по стратегическим наступательным вооружениям при замораживании американской оборонительной программы «требует исключительного уровня доверия», которого пока нет, и «поэтому мы не можем принять вашу позицию».
Один из советников Рейгана по вопросам безопасности, Мартин Андерсон, присутствовавший на переговорах, утверждает, что президент прямо заявил советскому генеральному секретарю, что американцы полностью обанкротят советскую экономику при помощи СОИ, если СССР не пойдет на компромисс. «Я был с Рейганом, — рассказывал Андерсон, — и он действительно вел себя грубо. За закрытыми дверями Рейган просто припирал Горбачева к стенке»[686]. Вряд ли эта оценка соответствовала действительности полностью, но тот факт, что в морально-политическом отношении СОИ использовалась в качестве орудия давления, безусловен.
В ходе встречи выдвигались и более кардинальные предложения — о полном уничтожении стратегических вооружений, включая те, что размещены на бомбардировщиках и атомных подводных лодках. Но все дело упиралось в одно обстоятельство: то, что в США именовали СОИ, в СССР по-прежнему называли «звездными войнами». Тот грандиозный прорыв, на который надеялись (по крайней мере, внешне) обе стороны, не произошел.
Встреча завершилась на первый взгляд безуспешно. Никакого соглашения, никакого договора или другого подобного документа подписано не было. Заключительная драматическая сцена представлена в протоколе последней встречи следующим образом: «Рейган. Встреча закончена. Пошли, Джордж [обращение к Шульцу]. Горбачев. Не можем ли мы сделать что-то еще? Рейган. Уже слишком поздно». Затем Рейган добавил: «Я думаю, что вы просто не хотите достичь соглашения. Я не знаю, когда нам представится другой шанс, подобный этому, и скоро ли мы вновь встретимся»[687].
683
24 декабря 1986 года в центральной советской печати появилось следующее примечательное «редакционное» сообщение: «Академик Сахаров обратился к советскому руководству с просьбой разрешить ему возвращение из Горького в Москву. В результате рассмотрения этой просьбы компетентными организациями, включая Академию наук СССР и административные органы, было принято решение удовлетворить эту просьбу. Одновременно Президиум Верховного Совета СССР принял решение о помиловании гражданки Боннэр. Таким образом, им обоим предоставлена возможность вернуться в Москву, а А. Д. Сахарову — и активно включиться в академическую жизнь, теперь — на московском направлении (что означало это «направление», понять было невозможно. — Г. Ч., Л. Д.) деятельности АН СССР. Утром 23 декабря А. Д. Сахаров и Е. Г. Боннэр поездом прибыли в Москву». Приведенный текст был свидетельством, что сообщение готовилось в спешке растерянными чиновниками, из чего вытекали его нелогичность и сбивчивость.
684
RRPL. The Meetings of President Reagan and General Secretary Gorbachev. Reykjavik. Press.
685
Документы, прямо или косвенно связанные со встречей в Рейкьявике, хранятся: GWU. NSA. The Reykjavik File. Previously Secret Documents from US and Soviet Archives on the 1986 Reagan-Gorbachev Summit.
687
GWU. NSA. The Reykjavik File. Previously Secret Documents from US and Soviet Archives on the 1986 Reagan-Gorbachev Summit. Russian Transcript of Reagan-Gorbachev Summit in Reykjavik, 12 October 1986 (Afternoon).