Видя, что в руководстве СССР все более доминирует «новое мышление» и что ему приходится основное внимание сосредоточивать именно на внутренних делах, на растущем экономическом, социальном и политическом кризисе в Советском Союзе и зависимых от него странах, Рейган избрал в качестве пропагандистского удара тот участок, который считал наиболее уязвимым.
Таковым являлось, по его мнению, положение в Берлине. Этот город был с 1961 года разделен железобетонной стеной, воздвигнутой по советской инициативе с согласия восточногерманского коммунистического руководства, которую на Западе именовали «стеной позора» (впервые это выражение было употреблено лидером Социал-демократической партии ФРГ Вилли Брандтом[694]).
Берлинская стена рассматривалась на Западе как зловещий символ всей системы тоталитаризма. Пока существует эта «стена позора», была убеждена общественность, о реальном повороте СССР и подвластных ему стран к демократическим ценностям говорить невозможно.
Именно в этих условиях Рейган принял приглашение на обратном пути из Венеции (здесь в начале июня 1987 года проходила встреча глав государств стран НАТО) остановиться в Западном Берлине, где праздновалось 750-летие основания города. 12 июня президент посетил старое здание рейхстага, а вслед за этим осмотрел Берлинскую стену и соседние кварталы столицы ГДР, принял участие в юбилейных торжествах, встретился с руководителями Западной Германии и Западного Берлина[695].
Но главным событием этого дня стала речь, произнесенная у Бранденбургских ворот, рядом с которыми в стене между Западным и Восточным Берлином находился пропускной пункт под названием «Чарли». Огромная толпа встретила американского президента аплодисментами.
Вплотную подойдя к стене, Рейган назвал полоску земли перед ней с западной стороны «смертельной» и продолжил: «Мы должны найти способ, чтобы обрушить эту штуку»[696].
Некоторые сотрудники администрации уговаривали Рейгана избегать в своей речи громких призывов, которые могли бы привести к охлаждению в начавших налаживаться отношениях с СССР. Рональд, однако, с ними не посчитался. Есть данные, что, перед тем как подняться на трибуну, американский президент вступил в разговор с несколькими берлинцами. Некая женщина по имени Ингеборг Элз сказала ему: «Если этот человек Горбачев серьезен в своих разговорах о гласности и перестройке, он мог бы доказать это, избавившись от стены». Ряд авторов полагают, что именно эти слова побудили Рейгана включить в свою речь слова, ставшие знаменитыми[697].
Президент заявил: «Мы слышим из Москвы о новой политике реформ и гласности. Некоторые политические заключенные были освобождены. Определенные иностранные радиопередачи новостей больше не глушатся. Некоторым экономическим предприятиям разрешили работать с большей свободой от госконтроля.
Является ли это началом глубоких изменений в Советском государстве? Или же это символические жесты, которые должны породить ложные надежды на Западе и укрепить советскую систему, не изменяя ее? Мы приветствуем перестройку и гласность, поскольку полагаем, что мир и безопасность идут вместе, что прогресс человеческой свободы может принести только мир во всем мире. И Советы могут сделать один безошибочный ход, который станет символом свободы и мира. Генеральный секретарь Горбачев, если вы стремитесь к миру, если вы стремитесь к процветанию для Советского Союза и Восточной Европы, если вы стремитесь к либерализации, приезжайте сюда, к этим воротам, мистер Горбачев, откройте эти ворота. Мистер Горбачев, снесите эту стену!»[698]
Речь Рейгана стала знаменательным событием. Она воспринималась различными кругами по-разному, но в целом весьма положительно. Это, разумеется, был театральный, но весьма уместный и своевременный жест, соответствовавший не только настроениям, господствовавшим на Западе, но и зревшим в СССР тенденциям «нового политического мышления». В СССР эту речь предпочли подробно не комментировать, хотя ТАСС опубликовало краткое заявление, в котором осудило ее как «провокационную»[699]. Член Политбюро ЦК Социалистической единой партии Германии Г. Шабовски на вопрос о заявлении Рейгана ответил одним словом: «Абсурд»[700]. Федеральный канцлер Западной Германии Гельмут Коль говорил, что никогда не забудет, как стоял рядом с Рейганом, когда тот бросил вызов Горбачеву, чтобы именно он разрушил Берлинскую стену[701]. В США речь рассматривалась правыми кругами как решительное осуждение «железного занавеса», либералами — как выражение надежды на согласованное восстановление единства Европейского континента.
697
Robinson P. «Tear Down This Wall»: How Top Advisers Opposed Reagan’s Challenge to Gorbachev — But Lost // Prologue Magazine. 2007. No. 2.
698
RRPL. Speeches. Remarks on East-West Relations at the Brandenburg Gate in West Berlin. 1987. June 12.
701
Kalic S. Reagan’s SDI Announcement and the European Reaction: Diplomacy in the Last Decade of the Cold War // The Crisis of Detente in Europe: From Helsinki to Gorbachev 1975—1985. New York: Routledge, 2008. P. 104.