Фактически из контекста выступления Рейгана следовало, что иранские фанатики-фундаменталисты, стоявшие у власти, относились к тем, кто выступал против терроризма. Президент на этот раз явно говорил не совсем то, что желательно было от него услышать американцам. Он был безусловно растерян и почти не скрывал этого.
В то же время не соответствуют истине утверждения некоторых авторов, в том числе и серьезного исследователя биографии Рейгана Дж. Вейсберга, что президент вообще отрицал отправку оружия Тегерану[750]. Этот факт, как мы только что видели, им признавался даже в речи, обращенной к американцам, хотя и сильно преуменьшался.
Через неделю, 19 ноября, состоялась очередная пресс-конференция, которую президент открыл довольно длинным вступлением, посвященным все той же проблеме — поставкам оружия Ирану[751]. Рейган теперь признавал, что его решение было «глубоко противоречивым», что даже те, кто его поддерживал, считали ошибкой поставлять Ирану вооружение. Хотя Рейган повторял, что был убежден в правильности своего решения, эти слова свидетельствовали о фактическом признании нереальности использования тайных контактов с иранскими лидерами во имя освобождения заложников и тем более для скорейшего завершения войны. Президент сообщил об отмене своего решения о поставке вооружений Ирану.
Последовала масса вопросов, причем журналисты, ободренные явной нерешительностью президента, не стеснялись в выражениях. От Рейгана требовали объяснить, почему он долгое время обманывал Конгресс, его обвиняли в лживом отрицании непосредственной связи между поставками оружия и освобождением заложников, спрашивали, сознает ли он, что доверие к нему резко упало, что он проявлял и проявляет двуличие. Некоторые вопросы, например представителя компании Си-би-эс Уильяма Плента, по существу были обвинительными речами.
Кое-кто из журналистов, явно в угоду президенту, попытался задавать и другие вопросы, в частности об отношениях США и СССР, и Рейган под смех присутствующих заявил, что с удовольствием перешел бы к новой теме. Однако пресса вновь и вновь возвращалась к иранскому сюжету, а Рейган все чаще отказывался отвечать на вопросы, заявляя, что они ставят под угрозу жизнь американских заложников. Таким нехитрым способом он пытался уклониться от ответов. В нескольких случаях над Рейганом просто смеялись. Слышались и обвинения в некомпетентности, в частности когда он заявил, что противотанковые ракеты, которые поставлялись Ирану (он был вынужден крайне неохотно признать этот факт), — всего лишь небольшие устройства, которые запускают «с плеча». Журналисты тут же разъяснили президенту, что речь идет о ракетах класса «земля — земля», запускает которые со специальной установки целое подразделение.
Это была, пожалуй, первая пресс-конференция, на которой Рейган попросту растерялся, оказался не в состоянии противостоять напору возмущенной общественности. Немаловажно отметить, что это было еще до того, как в стране стало широко известно о прямом нарушении законодательства о запрещении использовать государственные средства для оказания помощи никарагуанским «контрас». Как отмечает Дж. Вейсберг, эта пресс-конференция стала для Рейгана просто катастрофической[752]. Впрочем, за ней последовали новые, не менее опасные для президента встречи с журналистами, свидетельствовавшие, что последние годы его пребывания у власти оказались омрачены самим фактом открытости американского общества, невозможностью или крайней затруднительностью скрыть что-либо важное от опытных журналистов, которые, в свою очередь, оказывают большое влияние на основную массу населения.
Расследования и отставки
Слухи множились, сотрудников аппарата Белого дома и министров обвиняли в растрате государственных средств, в коррупции, и Рейган принял решение провести внутреннее расследование. По его заданию министр юстиции Миз распорядился срочно проанализировать юридическую и финансовую стороны оружейной сделки с Ираном. Уже в двадцатых числах ноября 1986 года комиссия Миза установила, что из 30 миллионов долларов, которые заплатили иранцы, оприходовано было только 12 миллионов. Куда подевались остальные 18 миллионов, было непонятно. Можно, однако, предположить, что отсутствие четкой документации привело к тому, что часть этих средств была похищена.