Я сказал ему, что если бы мы упрочению союза с Россией принесли в жертву наши отношения со всеми остальными державами, то при нашем открытом географическом положении мы оказались бы в опасной зависимости от России в случае резкого проявления Францией и Австрией стремления к реваншу… Я отклонил тогда «выбор» между Австрией и Россией и рекомендовал союз трех императоров или, по крайней мере, сохранение мира между ними». Однако австро-русские противоречия на Балканах делали этот союз непрочным и недолговечным.
Берлинский конгресс помог предотвратить опасное для России столкновение с Англией и Австро-Венгрией, к которому она была совершенно не готова. Однако уступки, на которые неизбежно вынужден был пойти Петербург, российское общественное мнение поставило в строку не столько даже Вене, сколько Берлину, который-де не оказал русским той поддержки, на которую они рассчитывали. Между тем для Германии совершенно невозможно было стать на сторону России, рискуя получить против себя в перспективе мощную коалицию Англии, Франции и Австро-Венгрии, при том, что в случае войны с Англией и Францией на содействие России рассчитывать не приходилось.
Реальный политик, «железный канцлер» лишь в поддержании «европейского равновесия» видел залог сохранения и процветания Германской империи. Он стремился не допустить формирования сильных антигерманских коалиций, но при этом сам формировал континентальный союз, который объективно оказался направлен и против России, и против Англии. Хотя у Бисмарка были совсем иные стремления.
В рамках формирования центральноевропейского союза – того, что потом, в годы Первой мировой войны, стали называть Срединной Европой, – «железный канцлер» в 1879 году заключил секретный союзный договор с Австро-Венгрией, который был опубликован лишь в 1888 году. Этот договор должен был, по замыслу Бисмарка, с одной стороны, гарантировать двуединую монархию от российской экспансии, а с другой стороны, позволял Германии ограничивать австро-венгерские аппетиты на Балканах и тем самым уменьшать вероятность новых конфликтов между Веной и Петербургом. Как отмечал «железный канцлер» в мемуарах, на повестку дня встало «заключение органического союза между Германской империей и Австро-Венгрией; этот союз не расторгался бы, как при обыкновенном договоре, а был бы включен в законодательство обеих империй и подлежал бы расторжению не иначе, как путем специального законодательного акта». На практике данный союз в конечном счете привел к тому, что не Германия умерила активность своего союзника на Балканском полуострове, а, наоборот, Австро-Венгрия заставила своего старшего партнера втянуться в локальный австро-сербский конфликт с самыми печальными последствиями для обеих центральноевропейских империй.
С Россией же вопрос о столь тесном союзе никогда не стоял на повестке дня. Более того, Бисмарк подчеркивал в своих мемуарах, что договор с Австрией «заключен нами для совместной защиты от русского нападения». При этом он, однако, сетовал, что австро-германский союз не содержит тех гарантий на случай войны с Францией, которые имеются в нем на случай войны с Россией. Между тем, как справедливо полагал Бисмарк, война с Россией более вероятна для Австрии, тогда как Германии в будущем следует скорее ожидать конфликта с Францией. При этом «железный канцлер» оставался в убеждении, что «между Германией и Россией не существует такого расхождения интересов, которое заключало бы в себе неустранимые зародыши конфликтов и разрыва. Напротив, совпадающие интересы в польском вопросе (связанные с недопущением воссоздания независимого польского государства. – Б. С.) и последствие традиционной династической солидарности в противоположность стремлениям к перевороту создают основы для совместной политики.
В какой-то мере австро-германский союз послужил толчком к возобновлению «Союза трех императоров» – российского, германского и австрийского (последний по совместительству – апостольский король Венгрии). Теперь он был оформлен специальным соглашением, заключенным в январе 1881 года в Берлине и призванным успокоить Россию в связи со сближением Германии и Австрии (в 1884 году его продлили еще на три года). Договор о «Союзе трех императоров» предусматривал благожелательный нейтралитет его участников в случае, если один из них вступал в конфликт с другой великой державой. Три государства также обязались учитывать интересы друг друга на Балканах и допускать изменения статус-кво в этом регионе только по взаимному согласию. Однако договор, направленный на укрепление «династической солидарности», очень скоро превратился в клочок бумаги из-за все более расходившихся между собой интересов трех империй. После опубликования секретного прежде австро-германского соглашения, явно направленного против России, даже формальное сохранение «Союза трех императоров» стало невозможным. Убеждая русского посланника в необходимости такого союза, германский канцлер говорил: «Поверьте мне, не в ваших интересах сеять раздор между Германией и Австрией. Вы слишком часто недооцениваете, как важно находиться на шахматной доске Европы втроем… Всю политику можно свести к формуле: попытайся держаться втроем, пока сомнительным равновесием распоряжаются пять великих держав (три вышеназванных плюс Англия и Франция. – Б. С.). Вот настоящая гарантия против коалиций». «Железный канцлер» считал, что в Европе Германия уже достигла своих естественных границ и ее дальнейшее территориальное расширение не только бессмысленно, но и опасно. В 1887 году ему удалось заключить с Россией так называемый «договор перестраховки», по которому обе стороны обязались придерживаться благожелательного нейтралитета, если на партнера будет совершено неспровоцированное нападение. Однако он остался фактически только на бумаге, поскольку вступал в противоречие как с франко-русским, так и с австро-германским союзами. А уже в 1890 году Вильгельм 11 отказался продлевать этот договор, нерасчетливо ликвидировав даже столь слабую подпорку русско-германской дружбы, возведенную «железным канцлером» в последней попытке предотвратить раскол Европы на две враждебные коалиции.