История того, как «железный канцлер» Отто Эдуард Леопольд фон Шенхаузен Бисмарк благодаря мощи прусской армии и собственному дипломатическому искусству объединил Германию вокруг Пруссии, слишком хорошо известна, чтобы излагать ее сколько-нибудь подробно. Задача Бисмарка заключалась в том, чтобы вовремя обрести союзников, в том числе и среди будущих противников, и обеспечить нейтралитет прочих великих держав. Сначала в союзе с Австрией Пруссия отняла у Дании германские герцогства Гольштинию и Шлезвиг. Затем в союзе с Италией и армиями Северогерманского союза пруссаки сокрушили Австрию. И, наконец, присоединив к себе северогерманские государства, Пруссия во главе Северогерманского союза и в альянсе с южногерманскими государствами разгромила Французскую империю Наполеона III. Во всех этих конфликтах был определенный риск, связанный прежде всего с вмешательством других великих держав. Дании могла прийти на помощь Англия, и тогда надежды союзников на молниеносную победу и быструю оккупацию спорных провинций сразу бы испарились. А если бы на стороне Австрии в 1866 году пришла бы Франция, Пруссии пришлось бы воевать на два фронта с очень сомнительными шансами на успех. Не случайно накануне австропрусской войны Бисмарк утверждал: «Борьба предстоит тяжелая. Не исключено, что Пруссия проиграет, но в любом случае она будет сражаться отважно и с честью… Если нас разобьют, я не вернусь сюда. Я погибну в последней атаке. Умереть можно лишь однажды, и побежденному лучше всего умереть». В 1945 году, на развалинах поверженного Берлина и Нюрнберга, многие немцы наверняка с горечью и ужасом вспоминали эти слова своего великого канцлера.
«Железом и кровью»: австро-прусско-датская война
Эта война началась из-за споров о наследстве датского короля Фредерика VII, умершего в 1863 году бездетным. В состав Датского королевства с середины XV века входили населенные преимущественно немцами герцогства Шлезвиг, Гольштейн, находившиеся в личной унии с датской короной. Гольштейн одновременно являлся также членом Германского союза. В 1816 году Пруссия уступила Дании княжество Лауэнбург в обмен на территории в Померании. Незадолго до кончины Фредерик VII издал указ о присоединении Шлезвига к Дании и о введении самостоятельного управления для Гольштейна. По инициативе Австрии и Пруссии Сейм Германского союза пригрозил Дании «экзекуцией», т. е. вводом войск Союза в Гольштейн и Лауэнбург. После же смерти Фредерика и с прекращением прежней династии, по мнению Австрии и Пруссии, поддержанному другими германскими государствами, исчезли основания для личной унии Шлезвига и Гольштейна с Данией. При их поддержке герцог Фридрих Августенбург в ноябре 1863 года провозгласил себя герцогом Шлезвига и Гольштейна Фридрихом VIII. В декабре 1863 года по решению Сейма саксонские и ганноверские войска вступили в Гольштейн и Лауэнбург, не встретив сопротивления со стороны датской армии. В случае окончательного включения Шлезвига в состав Дании Пруссия и Дания грозили ей войной. Союзный Сейм не решился поддержать предложение об оккупации Шлезвига. Тогда 14 января 1864 года Австрия и Пруссия предъявили Дании ультиматум об отказе от включения Шлезвига в состав Дании. 16 января было заключено соглашение об оккупации Шлезвига в качестве залога соблюдения Данией условий Лондонского протокола 1852 года об административном единстве Шлезвига и Гольштейна. 18 января датчане отвергли ультиматум. В ответ австрийские и прусские войска начали готовиться к боевым действиям. Запоздалое обещание датского правительства в течение шести недель пересмотреть пункт конституции о Шлезвиге не помогло. 1 февраля 1864 года войска союзников вторглись в Шлезвиг. Вена и Берлин заверили Лондон, Париж и Петербург, что не покушаются ни на существование датской монархии, ни на собственно датскую территорию.
Фельдмаршал Пауль фон Гинденбург вспоминал, как в 1864 году он и другие прусские кадеты восприняли войну с Данией: «Насчет политических причин, приведших к войне, мы голову себе еще не ломали. Но у нас уже было гордое ощущение, что в тусклое и шаткое существование Германского союза наконец-то ворвался освежающий ветер и что дело снова должно значить больше, чем слово и всякие папки с бумагами».