Доктор встал из-за стола, достал и распаковал новый шприц, подготовил свой препарат. Когда он делал Олегу укол, Петров еле заметно вздрогнул. Олег был молчалив, его взгляд был задумчив. Пиявкин то и дело глядел на него. Наконец, доктор, как бы между делом, изрек, сняв перчатки и бросив их в мусорное ведро.
- Одна из самых больших ошибок отдельно взятой личности - стремление подражать кому-то и быть на кого-то похожим.
- Что? - оторвался Олег от своих мыслей.
- Извините, Олег, это не сюсюканье как с маленьким ребенком и не навязывание вам моего псевдоинтеллектуального мнения. Но если вы размышляете о своем недуге, обо всех этих уколах и вообще задаетесь вопросом, почему в этом мире происходит все так, а не иначе, то скажите самому себе: "У меня своя индивидуальность, и я не хочу быть похожим на кого-либо из этого общества". Да, у вас очень редкая болезнь, и к тому же нелепая и странная, но ведь она не смертельна. К тому же вы работаете в полиции, делаете полезное для этого мира дело. Ваш организм, живет, развивается, вы - человек. Такой же, как и все остальные, и даже лучше. Вы уже доказали этому миру, природе, что создает нас, людей, что никакие его/ее подколы и удары не вывели вас из равновесия. Это ли не уникально?
- Да, только как научиться ловить кайф от всего этого? - мягко улыбнулся Олег.
- Зачем пытаться ловить кайф, выворачивать себя ради того, что нам не понять и не дано понять, если можно, к примеру, погрузиться в любимое дело (работу) и жить? Жить тем, что стараться выполнять это дело, эту работу.
На следующий день, прибыв в участок, Олег узнал еще о двух нападениях в городе. Причем, прибыв в магазин, а затем к загородному частному дому, Олег Петров и Андрей Воронин обнаружили такие же жуткие останки людей, какими были останки первой жертвы на складе. Подполковник Задрыпин своим необыкновенно спокойным тоном пояснял подопечным, что маньяка нужно изловить или ликвидировать в ближайшие часы. Тон начальника был спокоен и уравновешен, даже когда он сообщил своим сотрудникам, что "его трахают по телефону уже два правительственных ведомства страны в связи с этими происходящими убийствами в городке Веркнабурске".
"Странно",- подумал Олег, но хотя тут же вздрогнул от своих жестоких мыслей, - "И кому бы он усрался сто лет наш невзрачный городишко. Убийства только-только начались, а правительство уже плюется слюной негодования...".
Как и другие его коллеги, Олег работал без сна и отдыха трое суток. Все это время он не появлялся дома, при этом предварительно позвонив Марине и предупредив, что в ближайшее время он будет работать и появится дома, как только ему дадут перерыв. Еще он ее предупредил, чтобы не задерживалась и как можно меньше бывала в малознакомых местах, особенно вечером и ночью. Чтобы не шаталась где попало, пока не будет пойман маньяк-убийца. Позже начальник отдела позволил Олегу пойти домой и выспаться. Петров приехал домой и, не принимая душ, сразу же прошел в спальню, чтобы раздеться и забыться сном. Однако, вместо отдыха, он с темными кругами под глазами, измученным бледным лицом и всклокоченными волосами в этот вечер пойдет пешком к ближайшему от его дома бару в городе, чтобы напиться. Когда он открыл дверь в спальню, то увидел Марину в постели с их соседом. Олег прошел в комнату, сел на стул и безразличным взглядом больше пяти минут смотрел на свою жену и толстого соседа Мишу, обнимавшихся и дрыхнувших спокойным сном. Они дрыхли после того, как выплеснули сексуальную энергию из себя, и им, по-видимому, было начхать на все. Наконец Марина проснулась, затем проснулся и Миша. Олег смотрел на них поочередно, по-прежнему не говоря ни слова. Марина провела рукой по черным распущенным волосам, спокойным, лишь чуть-чуть растерянным взглядом взирая на Олега. Она прикрыла красивую грудь одеялом, молча глядя на Олега. Зато слово молвил Миша. Он вывалил из-под одеяла свое большое круглое пузо, поднял свой тучный зад и стал одеваться.
- Послушай, дружище, - говорил Миша, уже надев штаны. - Я тебе скажу одну вещь. Она в свое время меня спасла, когда я вот также и свою сучку застукал у себя дома с другим мужиком. Позволь мне договорить, а потом можешь пристрелить меня как собаку. Вот этих, - Миша указал пальцем на Марину, - не изменить. Нас с тобой и весь остальной мужской род тоже. Весь этот мир состоит из кобелей и сук. А еще их гормонов. Так оно и есть. Именно так.
Олег взглянул на него, затем достал из кобуры пистолет.
- Хочешь, - молвил Миша, приподняв руки вверх, - пойдем, водки ё...нем? Я - напоследок, а ты - облегчить свою тяжесть на душе.
- Олег, - подала голос Марина. Она еще раз провела рукой по волосам, другой рукой по-прежнему держа на себе одеяло, - меня тоже пристрели. Знаю, ты сделаешь это, особенно после того, что услышишь сейчас от меня... Я тебя ненавижу. Это не твоя вина, а лишь моя. Но этот мир таков, каков он есть, его не изменить. Я ненавижу тебя, ненавижу себя за то, что мы с собой женаты. Тебя я не любила никогда. Я презираю своего отца за то, что он выдал меня за тебя замуж насильно. За то, что решил типа как мне будет лучше. Во мне больше непонимания, негодования и ненависти ко всему, чем в ком-либо другом, наверное, человеке. Я даже обращалась к психиатру и знаешь, что? Он оглядел меня с ног до головы, особо пожирая взглядом мои ноги, сиськи и жопу. Затем сказал: "Крошка, тебе ли жаловаться на жизнь! Если ты захочешь, любой мужик в этом мире будет твоим!". Это мне сказал СПЕЦИАЛИСТ, который как никто должен уметь подбирать слова, уметь успокоить человека. Мишка прав, мы - рабы своих инстинктов. А если ты и полюбишь кого-то в этом мире и начнешь верить в снисходительность и доброжелательность этих самых розовых очков, что на тебе одеты, то наперекосяк потом может пойти вся твоя жизнь. Давай, пристрели нас, и дело в шляпе.
Она закрыла глаза. Олег смотрел на нее, держа в руке пистолет. Переводил взгляд на Мишу, который стоял, не двигаясь, в штанах и с обнаженным тучным торсом. Из-под короткой стрижки по лбу любовника Марины бежал пот. Наконец, Олег просто убрал оружие назад, в кобуру и вышел из спальни. Он так и не проронил ни слова и оставил любовников вместе, живыми и здоровыми.