Черт, он не мог ничего придумать.
— Ник! — крикнул моряк.
— Очень хорошо, — усмехнулся Рэймидж: — Отзыв — «Ник». Но не «Старый Ник», пожалуйста!
— «Кэтлин»! — закричал матрос.
— Ник! — взревели остальные.
Рэймидж поднял руку.
— Рандеву — на шканцах «Сан Николаса»!
Снова матросы криками выразили свое одобрение.
— И помните: каждый фал, каждый брасс, каждый шкот! Увидели — режьте его! Не кидайтесь сперва на донов, сначала шкоты и брассы. без них корабль беспомощен, и тогда можно заняться и донами. И кричите — это напугает их. Кричите и режьте — и помните пароль!
— Кричать и резать! — взревели матросы. — «Кэтлин»! Ник! Кричать и резать!
Снова Рэймидж поднял руку, требуя тишины.
— Очень хорошо, матросы, время коротко. — Он поглядел на «Сан Николас» и, к удовольствию матросов, воскликнул: — Оно настолько коротко, что уже виден конец света! Так что некогда гулять, болтая о пустяках!
С этим он спрыгнул и подозвал Эдвардса.
— Разжигайте жаровни. Мешки с порохом должным образом смочены?
— Да, сэр, я пробовал некоторые на пламени свечи, как вы сказали. Считайте, что у меня теперь только в меру сыро.
— Тогда приступайте!
Скула правого борта «Сан Николаса» была похожа на стену большого дома с расстояния в сто ярдов. В подзорную трубу Рэймидж снова разглядывал бушприт испанского судна и утлегарь — вместе более восьмидесяти футов длиной и выступают из носа как огромная удочка. Большая часть длины бушприта, который был приблизительно семьдесят футов длиной и, вероятно, три фута в диаметре, находилась внутри корабля: он входил в корпус под острым углом, поддерживаемый носовой фигурой, и проходил сквозь палубу перед фок-мачтой. Утлегарь — более тонкое продолжение бушприта, был, вероятно, пятьдесят футов длиной и немногим более фута в диаметре.
План Рэймиджа был основан на одном существенном факте конструкции судна: поскольку фок-мачта линейного корабля, составленная из четырех секций одна над другой, располагается впереди, ее устойчивость спереди обеспечивают тросы, идущие от бушприта и утлегаря. Сломайте внешний конец утлегаря, и можете быть абсолютно уверены, что толчок обрушит находящуюся на самом верху фор-бом-брам-стеньгу; уничтожьте весь утлегарь, и, вероятно, фор-брам-стеньга тоже рухнет вниз. Сломите бушприт в том месте, где он не поддерживается носовой фигурой, и повалятся фор-стеньга и фок-мачта. Другими словами, целая мачта может свалиться за борт.
Этот дефект в конструкции судна объясняет, почему каждый капитан боится столкновения; особенно он боится, когда идет в линии ночью или в тумане, подойти слишком близко к судну впереди, так что его утлегарь или бушприт ударят гакаборт другого судна.
Это была, однако, весьма рискованная игра, и Рэймидж знал, что бесполезно пытаться вычислить, сможет или нет маленькая «Кэтлин» сделать эту работу, — именно поэтому он выбрал свою дюжину матросов. Но из-за огромной высоты испанского корабля, возможность его дюжины забраться на борт была под вопросом. Верхняя часть фальшборта «Кэтлин» впереди была на десять футов выше ее ватерлинии, а посередине судна — только на семь футов. Рэймидж выругался про себя: бывают моменты, когда размышления просто тратят впустую драгоценное время и усиливают сомнения. Бывают моменты — и это был один из них — когда ты копируешь быка, а не матадора: ты опускаешь голову и атакуешь.
Жаровни внезапно заполыхали, когда огонь охватил растопку, и заставили матросов с подветренной стороны кашлять и чихать. Дюжина Рэймиджа во главе с Джексоном собралась вокруг вант левого борта, сжимая в руках абордажные сабли, полупики, томагавки и мясницкие топоры.
«Сан Николас» был почти прямо впереди, такой огромный, что Рэймидж заставил себя отвести взгляд.
— Я хочу, чтобы вы привели ее к ветру на мгновение, мистер Саутвик, затем повернете на правый борт. Как только я дам команду, отпустите все шкоты и фалы. Удостоверьтесь, что реи развернуты, и готовьтесь бежать.
Старшине-рулевому он приказал:
— Держите прямо на «Сан Николас».
Он сунул блокнот в карман; вытащил пистолеты, убедился, что на полках достаточно пороха и засунул их обратно за пояс; потом наклонился, чтобы отстегнуть ремешок на ножнах метательного ножа в ботинке.
Когда он снова глянул на «Сан Николас», до него было только восемьсот ярдов или около того.
— Эдвардс! Дым, пожалуйста!
Эдвардс крикнул вниз в люк, и прибежали матросы, которые в деревянных кокорах несли картуши с порохом — каждый к своей жаровне. У самой ближней к носу Эдвардс вынул картуш из кокоры, срезал угол и осторожно вытряхнул часть влажного, слежавшегося пороха на горящую жаровню. Сразу же поднялись густые облака маслянистого желтого дыма.