— Голосами Школы Воды на текущем голосовании, само собой, — Мордред допил вино. — А также, для моего спокойствия, вы сообщите позже и не мне, а одному из моих людей, имена ваших сообщников, чтобы я знал, с кем имею дело.
— Хорошо, ваш человек сможет меня найти… — начал юный маг.
— Не волнуйтесь, друг мой, теперь вы мой союзник, — Синее Пламя зловеще осклабился. — Мои люди знают, как вас найти…
***
После «Ласкового Ветра» была «Чайка», заведение много менее статусное, но принадлежащее друзьям Носителя Раскаленного Клинка.
— Две тысячи в Школу Света, семь в Школу Воздуха, пятьдесят в Школу Эмоций, — вещал сидевший напротив магистра неприметный толстячок. Из бухты свежий ветер нес на открытую террасу запах воды и соли.
— Школу Воздуха и циркачей вычеркни, — Мордред махнул рукой. — Здесь Владычица Небесной Башни, — «Чтоб грифы выклевали тебе глаза, надменная шлюха», — они будут делать лишь то, что прикажет она и ее новые фавориты. А циркачей подкупать бесполезно. Пока не сменился Черный Клоун — это все равно, что бросать золото в отхожее место.
***
— Велларес Красный Бык был замечен в обществе Фельдмаршала, — шептал, то и дело озираясь, карлик в розовом дублете. — О чем они беседовали, узнать не удалось, однако…
— Это был мой приказ, — «Ну что поделать — иногда случается шпионить за самим собой», — сурово отрезал Мордред. — Дальше.
— Енох Драконье Золото посещал бордель «Гартанна», — шепот карлика перешел на писк. — Это заведение принадлежит Школе Дня.
— Да что ты? — ухмыльнулся магистр. «Это уже интереснее, надо будет не забыть отправить казначею письмо с напоминанием, что его дочь до сих пор воспитывается в моей семье. Или сразу прислать кусочек уха девчонки?»
— Именно. Но самое подозрительное — Артур Краснолицый, Носитель Пламенной Книги, посещал судно «Гордость рода», принадлежащее одной из Астуритонских Благородных Семей, туда же, позже, были перевезены шесть сундуков из Банка Читеолли.
— Свободен, — мрачно бросил Мордред и погрузился в мысли.
«Малокровные из Благородных Семей Астуритона часто становятся авантюристами, даже наемниками и убийцами, «Гордость Рода» принадлежит семье Риккенберз. Носители крови этой семьи способны превращаться в монстров, вторую натуру которых они взращивают в себе. Это опаснейшие, почти идеальные убийцы. Золото из ригельвандского банка, не разглашающего сведения о своих клиентах ни при каких условиях, сразу после визита моего друга Краснолицего. Не в меня ли ты метишь, библиотекарь? Все еще недоволен, что я обошел тебя при выборах на Носителя Короны Вечного Костра? Что ж, подобное выбивают подобным, а действовать нужно на опережение».
Минутой позже он приказал одному из доверенных лиц найти другого выходца из Астуритона — кого-то из Семьи Виттенберз, владеющей живыми клинками.
***
И, наконец, литературный салон «Песнь Девы», где собирался весь цвет магической публики, что-либо смыслившей в литературе. Свечи в изящных золотых канделябрах и магические светильники под потолком давали ровный мягкий свет, озарявший просторную сцену с кафедрой, где какой-то юный белокурый маг зачитывал недурную балладу о любви и смерти. Полсотни столов из драгоценных пород дерева, украшенных резьбой и позолотой, скрывались в тени, пока шло выступление. За двумя соседними столами, сопровождаемые пустоголовыми, восторженными спутником и спутницей, глядя исключительно на сцену, и иногда на свою вторую половину, беседовали, как бы невзначай, двое — Мордред Синее Пламя и Элисса Солнечная Мышь.
— Ах, взгляни, Арман, на эти золотые огни, — обращалась русоволосая красавица в газовом платье к своему кавалеру. — Двухсот тысяч таких, я думаю, хватило бы, чтоб осветить чертоги моего особняка?
— У юноши на сцене вкус недурен, не находишь, Лана? — замечал Носитель Раскаленного Клинка своей спутнице. — Но он слишком жаден до зрительских симпатий.
— О, — стонала, глядя на сцену и огни над ней, пышногрудая красотка Элисса, — даже ста пятидесяти хватило бы. Я была бы готова отдать свой сладкозвучный голос за буйство этих огней.
— Вот теперь он перешел, пожалуй, к самой интересной части своего произведения, — шептал громко Синее Пламя, целуя своей спутнице руку. — Если бы к его громовому баритону прибавились бы голоса его талантливых друзей, которых я вижу там во тьме, я не пожалел бы никаких денег, чтобы разнести их сладостную речь над далекими просторами Экватора.
Мордред и Солнечная Мышь на мгновенье встретились взглядом, она подмигнула, он победно улыбнулся. Школа Света дала согласие на серьезные переговоры.
Кровь и бронза. Полосатая служанка
Глава Школы Огня вернулся домой глубоко за полночь, измученный дневной беготней и постоянными подозрениями, льстивыми ухмылками и лживыми речами, скрывавшими острые ножи. День дался ему нелегко, и не было оснований полагать, что прочие будут лучше. Все больше и больше ненавидел он столицу.
Приняв ванну и неплотно поужинав, он устало отправился в свою комнату.
Она лежала на полу его спальни, толстый живот распорот, сизые внутренности наполняют душное помещение зловонием, черные волосы почти все сгорели, в глазах застыло бессмысленно-покорное выражение. Одна рука, в рабских кандалах, оторванная и обугленная, валялась в трех метрах от тела, сочась сукровицей из черных трещин. Во второй была зажата щеточка для уборки пыли. Люстра-конструкт, свернувшись, висела на своем месте, из ее челюстей капала кровь. Пара настенных бесов еще горячи после выброса пламени.
«Какой идиот послал сюда именно ее? Почему никто не отключил ловушки?! Почему никто не дал ей опознавательный амулет?! Почему никто до сих пор не убрал ЭТО из моей спальни? Неужели я мало плачу ублюдкам, неужели сложно избавлять меня от подобных зрелищ?! Она сдохла! Неужели надо было дожидаться, когда я сам вернусь и обнаружу это? А может, она хотела меня убить. Хотела затаиться и зарезать? Или отравить ткань подушки? Черт! Черт! ЧЕРТ!»
Дворецкий лепетал что-то о том, что не посылал Петти сегодня убирать в его комнате, что служанка перепутала день, что это все огромная ошибка! «Ошибкой было твое рождение!» — орал Мордред и бил слугу ногами. Потом коротко распорядился:
— Иди и найди новую.
«Проблема с Петти состояла еще в том, что она прислуживала Книжному Червю, а на этих продажных шлюх я не могу ее заменить».
— Кого магистр пожелает видеть в качестве служанки? — дворецкий встал, вытирая кровь с губ. — Мне составить для вас список кандидатур?
— К черту!
«Если кто-то узнает, что мне нужна служанка, то тут же постарается подкинуть такую, которая решит меня уморить».
— Иди на улицу и выбери первую встречную, которую сочтешь подходящей, приведи ее сюда и дай мне с нею поговорить.
Ужас от такого вопиющего нарушения этикета, увиденный в глазах дворецкого, доставил Синему Пламени истинное наслаждение.
«Хороший ход — безвестная, никому не служащая девка с улицы. Одно большое никто — мы не станем выпускать ее из Цитадели, и я буду уверен, что ее никто не подкупил и не послал убить меня, я все еще могу придумывать оригинальные ходы!»
Через час дворецкий, не смея ослушаться приказа гневного господина, привел симпатичную девицу — высокую, стройную, даже сексуальную в своей кожаной безрукавке и узенькой юбочке на крутых, аппетитных бедрах. Еще у нее были изумрудные глаза, а мать или отец, похоже, грешили с тигринами, что пошло девице на пользу. «Мне уже не терпится намотать твой полосатый хвостик на руку, когда я буду брать тебя сзади». Его мужское естество напряглось, сделав штаны тесными.
— Как твое имя? — сурово поинтересовался он у претендентки в служанки.
— Бэг, мой господин, — ответила она, откровенно похотливо осматривая Мордреда.
— Желаешь ли ты служить Школе Огня, Бэг?
«Нет, не сейчас, оставь свои мысли, даже со случайной девкой с улицы спать слишком опасно».
— Я сделаю все, — она томно улыбнулась, обнажив нечеловечески крупные клыки, — что прикажет мой господин.
— Знаешь ли ты, кто я? — мягче, но все же строго поинтересовался он.
— Слава о моем господине идет далеко, а я лишь маленькая кошечка, каждый день торговавшая цветами у подножия резиденции Огня. Мой господин величайший из величайших Носитель Короны Вечного Костра и Раскаленного Клинка, так поют герольды, когда господин выезжает из Цитадели. Я вся трепещу от оказанной мне чести, — она скромно опустила глаза в пол.