Сетрафия — своеобразная бюрократически-административная магократия, если мне будет позволено применить столь необычный термин. В этом государстве правят числа, знаки и символы. Каждый гражданин имеет свое число, знак и символ, удостоверяющий его гражданское положение, уровень возможностей и права в государстве. Жизнь Сетрафии подчиняется распорядку, четко установленным правилам и табу. Удивительным является тот факт, что местным жителям удалось потрясающе органично объединить два принципа организации — мистический колдовской и научно-инженерный принцип гартарудов (составляющих, как мне стало известно, существенную долю от населения). Эти принципы создали тут чрезвычайно бюрократизированный, но действенный образ общественный жизни.
Есть следующие государственные службы Сетрафии, с которыми человек связывает свою жизнь после школы — Производственный сектор, Продовольственный сектор, Военный сектор, Морской сектор, Торговый сектор, Магический сектор, Административный сектор, Карательный сектор, Судебный сектор, Дипломатический сектор, Медицинский сектор, Образовательный сектор, Культурный сектор и ряд других более мелких.
В Сетрафии нет таких понятий как, например, политика, религия, свободное искусство и тому подобных. Все подчинено правилам и включено в иерархию. В то же время, в этом принципе есть и свои плюсы (во всяком случае, так меня уверяют местные жители) — с ростом по служебной лестнице человек получает новые признаки своего положения. Числа, знаки и символы, которые помимо прочего наделяют своего владельца некоторыми довольно небольшими (как правило) мистическими возможностями из области колдовства.
На вершине иерархии стоят министры, в зависимости от успехов области, ими управляемой, один из министров каждые 5 лет получает статус Гранд Мастера — высший пост в государстве. Мне была предоставлена аудиенция, и я по возвращении предоставлю Вашему Величеству письма от Гранд Мастера с уверениями в дружбе и добром расположении, а также с рекомендациями по организации общественной жизни в Шваркарасе.
Как я уже сказал, каждый человек здесь обладает определяющими его статус и даже личность, мистическими атрибутами. Эти мистические атрибуты имеют самоценное значение, ибо подразумевают возможность человека использовать колдовские силы, которые ему предоставляют для улучшения своего положения, а также на службе. Так, например, чиновник сельского министерства шестнадцатого статуса имеет возможность отгонять вредных насекомых от посевов, а чиновники судебного сектора обучаются чувствовать и предсказывать ложь. В то же время обладание числами и знаками наделяет граждан Сетрафии бюрократическими возможностями, обеспечивающими его значимость в обществе. Единожды сдав определенный экзамен, человек получает об этом соответствующий сертификат, и, если кому-то, например, необходимо соревноваться в стихосложении или умении верховой езды — достаточно сравнить сертификаты и все оказывается ясно.
Таким образом, уклад жизни в Сетрафии существенным образом отличается от того, что мы знаем на родине, но надеюсь, что привезенные мною сведения существенным образом помогут Вашему Величеству обеспечить порядок в Шваркарасе. Коий будет не хуже сетрафийского. За сим, оставаясь верным слугой Его Величества, завершаю свое письмо. Уже пять часов вечера, пора идти пить чай.
Дипломатическая переписка. Письмо посланника Шваркараса в Сетрафии шевалье Амори Тео де Саланри. Шевалье так и не вернулся на родину, оставшись в Сетрафии в качестве чиновника военного министерства, а его дети стали полноправными гражданами.
Часть 5. Глава 1. Необоримый Адмирал!
Ахайос 813 год от о. А.И.
Застольная беседа
— Удивительно, — сказал Реймунд. — Мне доводилось встречаться с негодяями и подонками всех мастей. С параноиками. С людьми, находившимися под защитой государства. С людьми, защищенными лучше, чем банк Медини. Но к каждому находился свой подход. А теперь я в тупике.
Они сидели в темной, почти пустой таверне, за столом из доски, положенной на бочку. Пол устилали окурки самокруток, кости и грязь. Под потолком клубился дым. За несколькими соседними столами пьяно орали тосты и здравницы люди, одетые в кожу, железо и шелковые платки на головах. На столе стоял крепкий черный ром в высоких деревянных кружках, скрепленных металлическими полосами, рядом лежали трубки, набитые душистым черным табаком. Их принесла пышногрудая служанка с коротко стрижеными волосами, ее платье сильно пообтрепалось, зато шнуровка на лифе была из золотой нити, а в чехле на поясе болталась наваха.
— Херня, — отмахнулся собеседник Стурга, — они наверняка так тряслись за свои шкуры, что не убить их — значило оскорбить судьбу.
Он был чуть выше среднего роста, чуть за сорок, но лицо оставалось довольно молодым. Длинный шваркарасский нос, темные глаза, высокие скулы, ровные благородные морщины, высокий лоб, смолисто-черные волосы собраны в длинный хвост, завязанный кожаным шнуром… Он вполне мог сойти за аристократа, если бы не одежда, откровенно пиратская, хоть и богатая — широкополая шляпа с довольно высокой тульей и стальной пряжкой, и красный платок. Черный жюстокор с золотым кантом и почти адмиральским высоким, жестким воротником. На правом плече крупный эполет, на левой руке полный доспешный элемент — наплечник с эмблемой в виде черепа кешкашивара с перекрещенными саблями, стальные пластины, укрывающие руку ниже плеча, налокотник с шипом, латная перчатка с когтями. Белый жилет на голое тело, штаны из крепкой кожи с ремнями, высокие блестящие ботфорты, все украшено цепями, шипами и клепками.
— А ты не боишься смерти? — поинтересовался Реймунд.
Сам он был одет в излюбленный кожаный плащ с отворотными рукавами, серый камзол, хлопковую рубашку, штаны из кожи на шнуровке, подкованные ботфорты, на руках любимые кастетные перчатки, рядом на столе морская шляпа с узкими полями, высокой тульей и пряжкой.
— Нам всем когда-то надлежит сдохнуть, а я к тому же стар, — собеседник сплюнул, во рту у него недоставало зубов, некоторые были черными и наверняка гнилыми, а еще было много золотых, — ну, для своей профессии.
— Видимо, в твоем случае возраст говорит о живучести, — Реймунд отпил из кружки, ром был густой и жгучий, со специями.
— Смерть — игра парная, я просто даю пареньку с косой мало шансов, — ответил собеседник. Его звали Морнис Легад, а с некоторых пор еще — Адмирал.
— Пожалуй, что так, я не нашел ни одного окольного пути — ты всегда был на виду, но при этом всегда с друзьями или, по крайней мере, среди тех, кто за тебя вступится, — продолжил Стург свою мысль.
— Ну да, — собеседник сделал добрый глоток. — Они чего-то ходят за мной все время, я уж думал пару раз прогнать, но они ж друзья. Суки, конечно, но какие есть.
— И даже в постели ты был не один, ни разу за те два месяца, что я пытаюсь, — агент Альянса взял в зубы трубку.
— И очень хорошо, что ты не полез ко мне, когда у меня были дамы — любая из этих штучек порубала бы тебя на форшмак, пукнуть бы не успел, — заметил Морнис, беря в зубы трубку.
— Но вот что меня волнует — почему? Почему так выходит, что столько народу стоит за тебя горой? Ты ведь пират, и, как я слышал, человек далеко не кристальной репутации, какого черта даже твои враги тебя защищают? — поинтересовался Стург у собеседника, продолжая дымить трубкой.
— Да, я много хрени в жизни совершил. Убивал, обманывал, грабил, говорят, даже детей продавал. А о том, сколько народу убил — даже и не говорят. Но я никогда не предавал. Друзья — они как жена, только полезней, — Адмирал ненадолго задумался. — Наверное, поэтому жен у меня много, а друзей мало. Я помогаю им, они помогают мне. Я их уважаю, они меня уважают. Мы остаемся вместе и в горе, и в радости. А это, между прочим, важно! Есть такие, их в пекле брось — они выберутся и тебе ничего не скажут. А забудешь про день рождения — на всю жизнь обида. Я друзей не бросаю, они меня тоже. Так и живем.