— Знаешь, Мариса, тебя уже заждались подруги, — протянул Стеф, и в его голосе появились стальные нотки. — Можешь пересесть к ним за столик и обрадовать, что теперь вы всегда будете обедать вместе.
— Стеф, милый, ну прости меня, — захныкала Мариса.
У меня заскрипели зубы от этого неискреннего нытья, и вот это стало сигналом к тому, что сейчас всем будет плохо. Мариса испуганно глянула в мою сторону, затем быстро поднялась и ещё быстрее ушла от нас подальше. К слову, такое поведение девушки никого не удивило, уже были подобные случаи. Тогда девица попыталась устроить истерику, и я не сдержался — отправил её в свободный полёт к самому дальнему столу. Нет, я не причинил ей никакого физического вреда. Но она пролетела через всю столовую с мантией на голове. После чего довольно мягко приземлилась прямо на стол, где стояла еда.
Надо заметить, что пострадала в основном гордость девицы. Только с тех пор, никто не закатывал здесь истерики и все очень тщательно следили за своим поведением. Кстати та девица обвиняла Стефана в том, что он не уговорил меня прийти к ней и её соседкам на вечерние посиделки. Так что угрызений совести из-за того поступка у меня не было.
Вот и сейчас, стоило Марисе уйти, как все — кроме Дамиана и Стефа — поднялись из-за стола. Нам пожелали приятного аппетита и наконец-то оставили в покое. Я тут же накинул на нас заклинание от подслушивания. Парни одновременно присвистнули и стали предельно серьёзными. Последний раз я делал нечто подобное, когда речь шла о Колючке, именно поэтому друзья так напряглись. А я нахмурился и начал рассказывать о произошедшем.
Катрин Хазард
Пока магистр Атирон выдавал адептам очередные «очень нужные и важные знания», я не могла сосредоточиться на лекции. В моей голове прокручивались варианты, как осуществить свой план. Может попробовать незаметно подлить зелье в столовой? Но там де Шантайс всегда сидит вместе со своими друзьями и вокруг вечно крутится ещё человек десять фанатов.
Я загрустила, очень захотелось стукнуть парня по голове, влить в него зелье и сбежать. От такой безысходности появилось желание завыть в голос. Тут же вспомнились события недельной давности, когда ко мне на перемене подошла Рилана де Пайри. Не знаю, кто удивился этому больше — я или адепты, которые стали свидетелями нашей короткой беседы. Но когда мы с Риланой отошли в сторонку поговорить, в коридоре наступила гробовая тишина. Пришлось даже применить заклинание от подслушивания.
На самом деле, такая реакция однокурсников не была чем-то странным. Ведь между мной и де Пайри с первых дней поступления постоянно происходили стычки. Мы терпеть не могли друг друга и всячески старались не сталкиваться нигде, кроме занятий. Поскольку стоило нам оказаться рядом, как вокруг начинала искриться магия, и мы устраивали настоящие магические бои.
Только в тот день девушка заявила, что знает обо мне всё и немедленно пойдёт к ректору. Признаюсь, тогда мне пришлось приложить немало усилий, чтобы удержать на лице вежливую улыбку. Очень хотелось уволочь эту аристократишку подальше и превратить её в слизняка. Но законы империи очень строго относились к подобным выходкам.
У нас на островах всё было проще по сравнению с Арилией. Люди жили по законам силы. И если к тебе подходил аристократ — а их на островах тоже хватало, хоть и назывались они иначе — то ты его как минимум уважал. А здесь было ощущение, что все аристократы, это просто избалованные дети. Хотя, не мне судить, ведь я знакома лишь с единицами и те реально только выползли из-под маминых юбок. Хвала Дионае, что в этой академии обучаются все у кого есть очень сильный или необычный дар, независимо от социального статуса.
Так вот на мой спокойный вопрос, чего Рилана от меня хочет, я услышала потрясающий ответ. Девушка сказала, что даст добровольное согласие на стирание памяти, если я подолью зелье Рейноду де Шантайсу. Надо ли говорить, как я удивилась? Впервые меня ставили в такое положение. Я не любила использовать свой дар ради подобной ерунды и считала это чем-то непристойным.
С детства меня учили, что наш дар это большая ответственность и надо трижды подумать, прежде чем применить его к человеку. Ведь заставлять кого-то испытывать несвойственные чувства с эмоциями — очень и очень плохо. Хуже только управлять людьми, принуждать их делать те вещи, от которых они обливаются слезами. Другое дело, когда человек сам желает этих ощущений и приходит к тебе за помощью. Например, жертвы насилия, которые очень хотят избавиться навсегда от страха.