Я не должна думать о них. На данный момент я нахожусь в относительной безопасности. Ладно, хорошо, возможно, это сложно назвать «безопасностью», судя по криминальным штучкам, лежащим, как обед на День благодарения, прямо на столе, но всё равно это менее опасно чем то, где я была раньше. И, как только ураган стихнет, я попрошу Рейна увезти меня куда-нибудь.
Я хочу домой.
Но это небезопасно.
Не сейчас.
Не сейчас, пока «папочка» собирает всё больше своих людей, чтобы...
– Эй, детка, – голос Рейна врывается в мои мысли, заставляя меня подпрыгнуть.
– Да? – спрашиваю я, разворачиваясь, чтобы увидеть, как он идёт по холлу, сухой, за исключением его волос, одетый в пару тёмно-серых тренировочных штанов, низко сидящих на его бёдрах. И... без рубашки. Это, конечно, моё личное мнение, но парни с таким телом, как у Рейна, должны всегда ходить без рубашки. Потому что, чёрт побери. Он был хорошо сложён. Не громила, но сильный. Мускулистый. В татуировках. Сексуальный. О, Боже, он был таким соблазнительным.
– Ты собираешься и дальше глазеть или хочешь переодеться? – спрашивает он, и ухмылка играет на его губах. Потому что он был красавчиком и отлично знал об этом.
Покачав головой, я направляюсь к нему, полотенце так и осталось на моей голове. Рейн разворачивается и двигается по холлу, я следую за ним. Он подходит к двери, открывает её и остаётся стоять на месте.
– Боже. Ты дрожишь, – говорит он, оглядев меня.
Дрожь могла меня бить часами.
– Я в порядке.
– Прими горячий душ, – говорит он, протягивая мне одежду.
О, Господи. Да. Спасибо. Спасибо. Спасибо, тебе.
– Хорошо, – говорю я, заходя в ванную, и одариваю его слабой улыбкой.
Я закрываю двери, бросаю сухую одежду на раковину, установленную перед куполообразным зеркалом. Я нахожу запасную зубную щётку, которая всё ещё в упаковке, и выдавливаю на неё огромное количество зубной пасты; я безжалостный чищу свои зубы, до тех пор, пока не чувствую, что они гладкие и чистые. Повернувшись к душу, я включаю горячую воду, устанавливая такую силу напора, какую только может стерпеть моя рука, и, наконец, встаю под горячую воду всем телом.
Я намыливаюсь четыре раза. Я тру каждый дюйм своего тела снова и снова. Я мечтаю о бритве, и, высунувшись наполовину из душа, начинаю рыться в бельевом шкафу, и, в конце концов, нахожу одноразовый станок, благодаря судьбу за этот дар.
Думаю, что провела там не менее часа. Но, мне кажется, что этого по-прежнему недостаточно. Меня пугает то, что я никогда не буду ощущать чистоту. Ту чистоту, которой никогда не касалась грязь. Боюсь, что уже никогда не буду чувствовать себя чистой.
Но это просто очередной крест, который я должна нести.
Я хватаю чистое полотенце, вытираюсь, направляясь к сухой одежде. Чёрная майка без рукавов определённо моего размера, я надеваю её. Она свободно болтается вокруг моей груди и живота, но она тёплая и чистая. Я определённо не возражаю. Я больше не принимаю ничего как само собой разумеющееся.
Я натягиваю штаны, которые выглядят гигантскими, когда распахивается дверь, и моё сердце подскакивает прямо мне под горло. Воспоминания из серии ПТСР (посттравматического стрессового расстройства) одолевают мою голову, пока я не принуждаю себя собраться и не замечаю Рейна, стоящего прямо там. Не Ви. Не его людей. Это Рейн.
Но я не чувствую облегчения.
Потому что он не смотрел на моё лицо.
Его взгляд застыл на внешней стороне левой половины моей задницы. Кое-что ещё замечает он там, где таз переходит в бедро, далёкое от того, что может называться задницей.
Именно там и застыл его взгляд.
Он был зол.
– Выглядит так, как будто у тебя охрененная проблема.
Глава 4
Рейн
Она вздрогнула. Вздрогнула. Так, как если бы я на хрен собирался ударить её. Дерьмо. Это не повреждение мозга. Это жестокое обращение.
У меня была парочка таких девиц, но ни одну я не приводил в свой дом. Я трахал их в своей комнате на базе братства. Я никогда не тащил за собой «хвост» домой. А теперь, первая же задница, которую я притащил с собой, была израненной душой.
Только я мог оказаться таким везунчиком.
Я выхожу из ванной и иду на кухню, чтобы сделать кофе. Затем разгребаю деньги и оружие, убирая их подальше в сейф, под замок. Мне ещё только не хватало, чтобы эта пострадавшая цыпочка решила, что я чёртов психопат.
Она солгала мне. Например, о своей обуви. Она солгала. Там не было никаких шлёпанцев. Она была босой, когда выпрыгнула из той машины. Почему на хрен она была на улице в такой ураган, вела машину босая, офигительно шикарную машину, кстати, и на ней была только пижама?