– Я и не водила с ними дружбы. До тех пор, пока ты не взяла в заложники кое-кого важного.
Взгляд Ви снова резанул по мне, а потом снова вернулся к Ло. – Рич?
Ло кивнула. – Вчера. Представилась возможность. Поймать его.
– Пытаешь влезть в мои дела? – спросила Ви, её голос был уничижающим, её глаза со скукой разглядывали меня.
– Я не имею дел с торговлей людьми, – ответил я, мой тон соответствовал её собственному.
– Тогда что? Ты хочешь вернуть мою дочь? Ведь так? – спросила она, откидывая голову назад и начиная смеяться. Этот звук выражал такое счастье и абсолютное безумие, что я почувствовал, как стынет моя кровь. – О, это просто так... трогательно.
Я ощутил, как мое тело рвануло вперед. Но затем Ло развернулась и пригвоздила меня взглядом. Пригвоздила, мать твою, взглядом.
И тогда я понял, что по-прежнему был у неё под контролем. Это было частью её плана. Поэтому, я заставил меня отступить, убирая руки прочь.
– Ты не думаешь, что, возможно, больше не захотел бы её? – спросила она, глядя на Саммер. И я не мог ничего поделать с тем, чтобы не последовать за её взглядом. – Я верю в то, что Мартин... нанес ей визит ночью, – сказала она, её слова были наполнены ужасным смыслом, от чего желчь подступила к горлу, а гнев трансформировался во что-то другое. Что-то сильнее. Что-то, о существовании чего, я даже не знал. Что-то, от чего я ощущал, как моя кровь превратилась в пламя. – Теперь, она порченый товар...
Как будто по команде Мартин ухмыльнулся, подался вперед и с силой толкнул Саммер. Не готовая к этому, потому что её взгляд был приклеен ко мне, она упала вперед с табурета, со всей силы приземлившись на колени.
Если бы Вольф не выбросил руку вперед и не схватил меня за руку, я бы был уже там. Я бы уже выбивал всё дерьмо с лица грёбанного ублюдка.
Но всё, что я мог это смотреть, как замерла Саммер. Как будто она раздумывала. А потом её закованные в наручники руки потянулись вниз, вовнутрь её ботинок.
Это произошло так быстро, что я практически не заметил. Я не видел, чтобы она так двигалась. Секунда, и она была на полу, а её рука в ботинке.
Потом, она была уже на ногах, её тело наполовину отвернулось от меня, мой Глок-19 у неё в руках, палец сбоку, прицел прямо у Мартина промеж глаз.
– О, – сказал Мартин, улыбаясь, – у тебя кишка тонка.
Саммер отвела плечи назад.
Её ноги были широко расставлены.
А потом её палец переместился к спусковому крючку.
Глава 28
Саммер
В то утро моя мать совершила одну ошибку.
Она не заключалась в доверии к женщине, чья совершенная ненависть к ней была так очевидна для меня.
Она не заключалась в оскорблении «Паладина».
Она даже не заключалась в демонстрации её слабости в том, насколько она нуждалась в моём отце.
Нет.
Её ошибка была в том, что она недооценивала меня.
Всё дело было в том, что у неё были завышенные ожидания по поводу того, сколько я была способна выдержать. Насколько я была готова к избиению. Сколько ещё она могла бить меня, прежде чем я бы потеряла терпение.
И я, чёрт побери, потеряла его.
Мой взгляд был направлен на Рейна, когда она нанесла удар, заставивший меня, наконец, решить, что я больше не собиралась быть жертвой. Когда она намекнула на то, что Мартин изнасиловал меня. Когда я увидела абсолютную разрушительную ярость, охватившую душу Рейна. Не отвращение. Не печать. А злость.
Он не думал, что меня подпортили.
Это не имело для него значения.
Он просто хотел отомстить.
А потом Мартин решил свою судьбу, толкнув меня на пол.
В последний раз.
В. Последний. Мать. Твою. Раз.
С меня хватит.
Я больно ударилась коленями, боль пронзила меня насквозь. И я знала, что должна была делать. Для собственного душевного равновесия. Для того чтобы вернуть обратно контроль над самой собой.
Я подтянула ноги, развернулась, потянула руку вниз.
Мои пальцы коснулись ствола пистолета во второй раз за это утро.
Прямо там, я сняла предохранитель.
А затем я вскочила на ноги, пистолет зажат между моими руками, и прицел наведен на Мартина, мой палец по-прежнему не на спусковом крючке.
Голова Мартина немного отклоняется назад, на его лице появляется удивление, когда он заметил пистолет.
А потом этот идиот открыл свой рот.
Если бы он не сделал этого, то всё могло бы пойти по-другому. Потому что я ощущала, что весь груз ответственности лежал на мне. Я не чувствовала облегчения, когда решила покончить со своей жизнью. Нет, это было что-то другое. Это было тяжело. Это было наполнено каким-то незнакомым чувством, когда у меня перехватывало дыхание и всё пересыхало во рту.