— Я был уверен, что Тами задержится в моей жизни, — быстро отвечает Гарри.
— Ты был с ней знаком всего пару часов, — спокойно сказала девушка, а потом расслаблено откидывается на сидении. — Но да, Тами забавная. То есть, ты не отрицаешь, что Тами могла стать твоей девушкой?
Гарри задумался. Мила ему нравилась. Она была веселой, саркастичной, цинично относилась к жизни, увлекалась рисованием и изучала художественную литературу, как христианин Библию. Но нет, она не была бы его девушкой.
— Нет, — твердо ответил Гарри.
Он не смотрел на Рейну, но ощущал ее взгляд всеми фибрами своего тела. Он не давил на него, но обволакивал вокруг, как будто извлекая из него душу наружу и нежно успокаивал, пока она терзала себя в смущениях.
— Почему? — был вопрос, которого Гарри так боялся.
Он не мог ответить Рейне правду. Но он мог ответить хотя бы часть ее. То, что он не хотел встречать с Тами, была не только причина того, что Рейна ему нравилась, были и другие, которые засели глубоко внутри него. И причиной было то, почему он понял, что Тами надолго застрянет в его жизни в первые минуты их знакомства. Почему ему не понадобилось больше времени для этого.
— Я разрушал себя для многих людей, которые даже не стояли этого.
Он не смотрел на девушку, но по его голосу было понятно, что за этими словами стояла какая-то интересная и неприятная история, которая откроет еще одну темную часть души Гарри, которую он точно не раскрывает просто так кому попало. Гарри молчал и Рейна тоже молчала. Они могли бы просидеть в тишине еще долго, но Гарри давным-давно знал, как рассказывать эту историю. В ней не было ничего особенного, на самом деле. Ему было стыдно, но он не жалел.
— Мне казалось, что я влюблен, — сказал он вдруг и его голос был ровным, как море в штиль. — Мне было шестнадцать. Мама решила устроить семейный отдых и мы отправились на юг Франции. Там я познакомился с Анной. Она работала официанткой в ресторане, где мы обедали впервые. Это мог бы стать один из курортных романов, знаешь? Но нет. Она была милой, красивой и необычной. Мы постоянно говорили о Шекспире и Данте. Я рассказывал ей наизусть стихи Петрарки, а она улыбалась мне и целовала в знак благодарности. Ей было восемнадцать и то, что она старше меня — льстило.
На то время я не особо интересовался девушками и отношениями, если честно. Мне было интересно посмотреть фильм, поиграть в приставку с друзьями, максимум романтического общения с девушками — флирт. Но Анна изменила это. Это она приучила меня к классической музыке и научила рисовать, приметив мой талант. Научила, как быть тем, кто я сейчас: дерзкий, самодовольный и загадочный. Мечтой всех девушек, блин. Она сама так говорила… Черт его знает, кем бы я был, если бы не она.
— Что произошло? — Рейна с интересом разглядывала его.
— Ни-че-го, — Гарри разочаровано покачал головой. — Пока в определенный момент я не понял, что пора уезжать. Возвращаться туда, где я был бы сам с собой. И все, что она сказала мне на прощание, это, — он изобразил тонкий женский голос. — «О, мило, но это ведь не было ничего серьезного, Гарри. Ты хороший, но глупый и я не влюблена в тебя». У нас был языковой барьер, она говорила на французском, а я его только изучал, но тогда я прекрасно понял, что она имела ввиду. И это было больно. Я хотел быть с ней, дарить ей себя, впервые в жизнь действительно хотел. И думал, что она тоже хочет. Анна всегда восхищалась мной, хвалила, дарила любовь и заботу, но когда я уехал, все как будто изменилось. И я понял, каким дураком был все это время. Приносил ей подарки, которые она просила ей дарить; дарил ей заботу, которую никогда более не испытывал ни к кому; а она просто использовала то, что было в моих возможностях.
Он вдруг рассмеялся и потер глаза, как будто устал.
— Знаешь, что самое глупое из всего этого? — он откинул голову назад, вглядываясь в потолок машины и выводил на нем узор пальцами. — Я думал, что действительно в нее влюблен. Я думал, что любовь, это когда ты одеваешься, как хочет кто-то другой, читаешь то, что хочет кто-то другой, смотришь фильмы, которые любит кто-то другой. Я считал, что в тебя влюблены, если ты просто можешь вызвать улыбку на чужом лице. Все это чертово время я ошибался. Я никого не подпускал к себе, потому что боялся подарить кому-то то, что ему не нужно, быть использованным ради подарков или черт его знает чего еще. Не хочу больше слышать, что ничего серьезного, потому что я хороший, но глупый.
— Но ты действительно хороший, — сказала Рейна и запустила пальцы в его волосы, которые были зачесаны наверх. — И глупый.
Гарри рассмеялся с слов и посмотрел на нее. Ее глаза следили за рукой, которой она прочесывала волосы парня, а на лице застыло умиротворенно-заботливое выражение лица.
— Да, возможно, так и есть, — согласился Гарри и выпрямился, убирая руку Рейны от себя.
— Похоже, ты действительно был влюблен в нее, — девушка пожала плечами.
— Нет, — Гарри устало улыбнулся и медленно покачал головой, рассматривая подарок Алекса на коленях девушки.
— Почему?
Он перевел взгляд на сидящую напротив девушку и рассматривал каждую черту ее лица, как будто видел впервые. Почему он не был влюблен в Анну? Она была его первой девушкой, его первым падением и той, ради кого он хотел меняться, не меняя ее. Но Рейна, сидящая напротив него, искренне заинтересованная в его откровении, не осуждающая его ни за что, кроме того, что рушило его жизнь; Рейна, которая своими зелеными глазами заставляла все внутри Гарри переворачиваться наружу; Рейна, которая стала для него новым наркотиком, его личным сортом каннабиса; Рейна, которая стала первой девушкой, в которую он был действительно влюблен.
Он был в нее влюблен.
Эта мысль поразила его со скоростью света, что он даже немного пошатнулся, когда осознал это. Рейна не нравилась ему. Он не испытывал к ней обычных сентиментальных чувств. Он был по уши в нее влюблен.
И это то, чего он не мог себе позволить более. Рейна, с ее очаровательными пухлыми губами и яркими зелеными глазами не могла стать его mi amor* вовсе не потому что, он не мог добиться ее, а просто потому что всего полгода назад он самолично отказался от нее. Гарри сам предложил, чтобы Алекс стал ее парнем. Буквально отдал в его руки ту, которая могла стать для него целым миром. Ту, которая уже им стала.
— Потому что теперь я влюблен.