- Мне все равно, даже если бы ты была вся в шрамах.
Девушка все-таки не выдержала и, закрыв лицо руками, разрыдалась. А я снова изображал няньку, прижав ее к груди, нежно баюкал до тех пор, пока поток слез не прекратился. Кажется, так с сестрами не обращаются. И, как минимум, их не желают. Да уж, тяжело мне будет...
- Ланелла, - тихо позвал я, когда она перестала всхлипывать и просто доверчиво прижималась ко мне.
- Да?
- Расскажи мне, что произошло. Я должен знать.
Девушка долго молчала и, я уже подумал, что так и не ответит, но тут раздался тихий шепот, который простой человек, вряд ли бы разобрал, но я-то был вампиром.
- Что ж... Ты действительно имеешь право знать...
Сказав это, она снова замолчала. Я не стал ее торопить, понимая, что ей все еще больно. Я сам-то и дело напивался до беспамятства, если в мыслях всплывали видения о прошлых обидах.
- В прошлой жизни меня звали Лана. Мне не повезло родиться в семье алкоголички и наркомана, которым не было до меня никакого дела. Более того, стоило мне попросить у них кусок хлеба, как меня избивали до беспамятства и закрывали в комнате, где было только одно маленькое окно и больше ничего. Шумные оргии, пьянки и наркотики - все это вещи, которые я видела с детства. Помню как-то вышла посреди ночи из комнаты и попросила у матери стакан воды, чем прервала очередное застолье. Я маленькая тогда была, глупенькая. Она налила мне полный стакан прозрачной жидкости и, ухмыляясь, сказала, чтобы я выпила залпом. Оказалось, что это была водка.
С отравлением попала в больницу. Вдобавок к отравлению приписали истощение, авитаминоз и много других болячек. В больнице я пробыла месяц. На больничной еде даже немного поправилась. В палате со мной лежали и другие дети. Их неравнодушные мамы иногда делились со мной тем, что приносили для своих чад. Тогда я познала, что такое жалость и чужая любовь. В свой персональный ад я возвращалась подавленная. Мне хотелось, чтобы все это кончилось. Чтобы умерли мои родители или я. Иногда мне везло, и соседка укрывала меня у себя, даже кормила и отдавала старые вещи своей дочери. Я была ей благодарна. Даже думала, что так можно жить, главное, чтобы родители не знали. Но однажды мое везение кончилось. Посреди ночь, когда я в очередной раз осталась у соседки, к ней в дом вломился мой отец и, избив женщину, за волосы утащил меня домой. Тогда появился первый шрам на моем лице, а я перестала приходить к соседке, чтобы не навлечь на нее еще больше неприятностей. Хотя женщина продолжала жалеть меня и, когда никто не видел, давала мне еду.
Вскоре после этого отца посадили в тюрьму, и я вздохнула с облегчением. Конечно, еще оставалась мать, но со своими вечными пьянками она меня не замечала, а мне другого и не надо было. Соседка помогла мне устроиться в школу, что было для меня важным этапом жизни. Честно признаюсь, что была даже счастлива. Правда жалость, которую ко мне испытывали окружающие, немного раздражала. Но, вместе с жалостью, я столкнулась еще с одним новым чувством: меня опасались. Многие родители знали, а другие просто догадывались, о моем положении в семье и были категорически против, чтобы дочь наркомана и алкоголички училась с их «нормальными детьми». Впрочем, я быстро привыкла и перестала обращать внимание. Друзей у меня не было, но я по этому поводу не переживала, полностью окунувшись в знания.
Когда я была в пятом классе, в одной из пьяных попоек была убита моя мать. Отец еще сидел, поэтому у меня не осталось никого. Хотя и по этому поводу я не расстраивалась, фактически у меня никого не было с момента моего рождения. Прошло еще четыре года, из тюрьмы вышел отец. Так как я была несовершеннолетней, то последние годы жила в доме-интернате, но с выходом отца меня отправили к нему. Стоит ли говорить, что я не обрадовалась? Встретил меня отец весьма...радушно. Обнимал, плакал, целовал, клялся, что все исправит и теперь у нас будет замечательная семья. А той же ночью полез ко мне в кровать. До сих пор с содроганием вспоминаю, как он лапал меня, сжимал своими руками мою шею, не давая сделать вдоха. Тогда я испугалась по-настоящему. Колотила его руками и ногами, плакала и извивалась. Он снова был под кайфом, потому почти не реагировал на мои трепыхания. Один удар пришелся точно ему в пах, получив свободу, рванулась прочь, но была схвачена за ногу. Полетев на пол, свалила по пути лампу и сильно ударилась головой, от чего на краткий миг потемнело в глазах. Этому уроду хватило времени, чтобы забраться на меня. Рванув мою рубашку, он похотливо оскалился и достал из кармана нож. После чего без лишних слов почти на сантиметр воткнул его мне в щеку, туда, где был первый шрам, оставленный им, и медленно, словно пытая, потянул нож вниз, через шею, плечо, грудь к животу. В это время второй рукой он не переставал меня лапать. Боль была такой силы, что я даже кричать не могла, сорвав голос в первые секунды экзекуции. Моя кровь заливала пол, а «отец» получал от этого огромное удовольствие, его эрекция беспрестанно тыкалась мне в ноги. Наконец, он остановился и, сказав, что сделает меня самой красивой, вывел на животе слово «умри». Не знаю, чем руководствовалось его сознание в тот момент. Я из последних сил пошарила по полу, и пальцы наткнулись на осколок разбитой лампы. Не раздумывая, я всадила его ему в шею. До сих пор помню удивление и обиду, отразившуюся в его взгляде. Захрипев, он упал на пол. А я, испытав облегчение от того, что, наконец, избавилась от своего мучителя, приготовилась умереть. Только вот не суждено было. Внезапно из ниоткуда появился демон, поблагодарил меня за душу моего отца и предложил в обмен на это жизнь. Я согласилась. Вот только не знала, что это жизнь в роли мусора, Низшей. Хотя тогда мне было все равно. Раны затянулись, остались только шрамы, которые ты имеешь счастье лицезреть. И знаешь, сейчас я даже рада, что сделала такой выбор. Ведь иначе никогда бы не встретила тебя...