Итак, кто столь хорошо нам знаком,
Идет по дороге, простак простаком:
Не то что не может писать и читать —
Не может, пожалуй, до трех сосчитать,
С наивным таким, небольшим умишком,
Он с виду жалок, опасен — не слишком!
Немного растрогались сопровождающие,
Искренне страннику сострадающие.
Он со свитой своею прощается
И к Лямпе, к зайчику, обращается:
"Не выразить никакими словами,
Чего мне стоит разлука с вами.
Проводите меня еще хоть немного,
Нелегкая мне предстоит дорога.
Вам и нашему другу барану
Со мной еще расставаться рано.
Вы никогда мне не делали зла.
У вас у обоих душа светла.
В дружбе вы искренни и постоянны,
Большой или малый — вам все желанны.
Отринув прочь суету греховную,
Всем сердцем постигли вы жизнь духовную,
Как велено господом, ближних любя.
Поверьте: я в вас узнаю себя,
Таким я был схимником в монастыре.
Об этой не раз вспоминаю поре!
Листьями только да травкой питаясь,
Любовь вы постигли, от скверны спасаясь.
Не алча ни мяса, ни рыбы, ни хлеба,
Живете вы тихо, во славу неба",
И в этот коварнейший лисий обман
Поверил заяц, поверил баран,
И они проводили его до дома
В местность, которая нам знакома,
В Малепартус, в замок его родовой,
Где лисица себя уж считала вдовой.
Глава тридцать пятая
О том, как Рейнеке заманил Лямпе в свой замок и убил несчастного зайца, а также, как он рассказывал жене о своем чудесном спасении
Возле ворот он простился с бараном.
"Дорогой мой Беллин, расстаться пора нам.
А милого Лямпе с собой я возьму.
Сделайте милость, внушите ему,
Чтоб он успокоил мою супругу:
Мы бесконечно привыкли друг к другу,
Будет ей очень, боюсь, нелегко
Одного отпускать меня так далеко".
И вот вместе с Лямпе он в замок входит,
Свою дорогую жену находит
Лежащей подле своих детей
В этой надежнейшей из крепостей.
Госпожа Эрмелина и вправду считала,
Что она безутешной вдовою стала,
Ибо муж не вырвется в этот раз —
Слишком был строг королевский указ,
Что живым он от короля не выйдет.
Но вот он вернулся. Она его видит.
Но посох при чем тут? При чем сума?
Не посходил ли супруг с ума?
"Дорогой мой Рейнгарт, как вы одеты?"
Рейнеке ей говорит на это:
"Я чудом спасся, моя дорогая, —
Уж горло сжимала петля тугая.
Но государь мне жизнь даровал
И замыслы недругов наших сорвал.
Взяты в заложники Браун с Изегримом,
А я отправляюсь в Рим пилигримом.
В возмещенье обид, причиненных мне,
А тем самым и детям моим, и жене,
Нам коварнейший заяц Лямпе выдан.
Он смиренным своим не обманет видом,
Был я выслежен, предан и продан им.
И сейчас мы решим, как поступим с ним".
Лямпе, эту услышав речь,
Смекает: "Нужно немедля убечь!"
Но Рейнеке накрепко двери запер.
Лямпе в смертельном испуге замер.
От жуткого страха дыханье сперло.
Тут Рейнеке зайца схватил за горло.
Бедный Лямпе зовет барана:
"Смертельная нанесена мне рана!
Скорей! На помощь!" — но жадный лис
Уж горло несчастному перегрыз.
И говорит: "Ну, закусим зайчатиною.
Мясо действительно замечательное,
За это я ему благодарен.
А так он был преотвратительный парень".
Лямпе и впрямь был на редкость вкусным,
Словно поваром был приготовлен искусным.
Рейнеке ел, Эрмелина ела,
При этом от наслажденья млела,
И молвит, чувствуя сытость в чреве:
"Королю спасибо и королеве
За это ни с чем не сравнимое блюдо".
"Кто Рейнеке тронет, тому будет худо! —
Говорит, нажравшись зайчатины, лис. —
Козни врагов моих сорвались.
Никакая меня не осилит сила".
"Но все-таки как, — Эрмелина спросила, —
Вы избежали ужасной кончины?"
"Этому разные есть причины, —
Лис говорит. — Я ушел от муки,
Использовав самые ловкие трюки".
И он ей все рассказал подробно,
Медведя и волка ругая злобно.
"Но, — лис говорит, — понимаю я:
Недолго ходить мне в друзьях короля.
Недолго мир между нами продлится.
Недолго нам с вами здесь веселиться.
Едва ужасный обман откроется,
Все благополучие наше расстроится.
Тут уже некуда будет деться.
Не откупиться, не отвертеться.
Повесят! Можете не сомневаться!
Один-единственный выход: смываться!
В Швабию. Дорога хоть нелегка,
Зато там никто нас не знает пока.
Ах боже, какие там водятся гуси,
Какие утки! Как раз в вашем вкусе!
Какие кролики, курочки, пташки,
Финики, фиги, изюм, фисташки!
А если б вы знали, какие там булки!
Ей-богу, Швабия стоит прогулки.
Великолепная еда!
Но еще великолепнее там вода.
Такие прозрачные, чистые реки,
Ей-богу, увидишь в кои-то веки.
А какие там дивные водятся рыбки —
Я их вам назову без ошибки:
Они именуются "пуллус" и "галлус"[8].
Запомнить бы каждому полагалось!
И воздух неслыханной чистоты,
Природа невиданной красоты!
И вот что я вам скажу в пояснение:
Король оттого даровал мне спасение,
Что я в последний миг, наугад,
Назвал ему место, где спрятан клад
Знаменитого короля Эрменриха.
Придумано было и вправду лихо.
Клад, мол, ищите близ Крекельпюца.
Пусть глубже роют, не ошибутся.
Но, увы, как бы там глубоко ни рыли,
Ничего не найдут, кроме мха да гнили,
И могущественнейший король королей
Поймет, что обманут, как дуралей.
Но, когда он поймет, что он мной обманут,
Меня в тот же миг вновь к суду потянут,
И тогда-то уж точно я буду повешен,
Лучший трюк мой окажется безуспешен!
Все припомнят мне, ничего не забудут,
Ох, с каким удовольствием вешать будут!
Я это чуть было не испытал
И твердость воли в себе воспитал.
Однажды в лапы попав к палачу,
Второй раз повешенным быть не хочу.
Я вырвал мизинец из львиной пасти.
Мне опостылели эти страсти.
Давайте же поскорее скроемся
И на новом месте не хуже устроимся!"