Рейнеке-лис

Вслед за волком вошла с прошеньицем
Собачка с французским произношеньицем —
Горемычная госпожа Вакерлос,
И рассказала, как ночью, в мороз,
У нее, оставшейся неимущей
(Случай воистину вопиющий!),
Рейнеке стибрил кусочек колбаски
(Это теперь подлежит огласке), —
Кусочек колбаски, причем единственный,
Использовав некий способ таинственный.

"Ах, — говорит она, — ох!.." И вот
Вышел разгневанный Гинце-кот!
"Ваше величество! Ваши сиятельства!
Все это сущее надувательство!
Конечно, Рейнеке — плут и вор,
Он мерзкий прохвост. Но об этом ли спор?
Прямо скажу: мы его боимся
Больше, чем вас. От него таимся.
Но то, что здесь плетет Вакерлос,
Никак нельзя принимать всерьез.
Колбаса-то моя! Не уйдешь от факта!
Забрел я ночью на мельницу как-то.
Мельник спал. Раздавался храп.
Я — шмыг на кухню, колбаску — цап!
И смылся. Теперь рассудите здраво,
Какое имеет законное право
Вакерлос на мою колбасу?
Я беззаконья не перенесу".

Пантера сказала: "В такую пору,
Право, не место пустому спору!
Надеюсь, что мы понимаем все —
Дело, конечно, не в колбасе.
Не в колбасе, повторяю, дело,
А в том, что нам лиса терпеть надоело.
Он нарушает наш покой,
На него управы нет никакой.
Он жулик, он вор, он убийца даже!
Кругом — злодеянья, кругом — покражи.
И все это, без сомнения — он!
Да что там! Если б монарший трон
Вдруг зашатался и все мы вместе
Лишились вдруг достоянья и чести,
Его бы это вполне устроило —
Пусть нам бы это и жизни стоило.
Лишь бы плотней ему брюхо набить!
Ну, сами подумайте, как нам быть?
Опасность страшнее с каждой минутою:
С коварством его, с кровожадностью лютою
Я только вчера еще встретился сам,
Хоть и не верил своим глазам.
Заяц Лямпе сюда мной приведен,
Который вчера чуть им не был съеден,
Когда он случайно Рейнеке встретил
И тот его льстивой речью приветил:
"Хочешь познать законы Христовы?
Я сам тебе преподам основы,
И выйдет из тебя капеллан
(Такой, значит, был у Рейнеке план).
К делу давай приступим без лени!
Сперва опустимся на колени
И пропоем для начала "Credo"[1]...
(Рейнеке чувствовал близость обеда).
Только заяц стал подпевать,
Рейнеке зайца за шиворот — хвать!
В горло когтями ему вонзился
И, наверно, недолго бы с ним возился...
Ну, есть ли предел коварству и низости?
К счастью, я оказался поблизости.
Рейнеке выпустил зайца из лап,
И хоть господин Лямпе весьма ослаб
И у него изранена шея, —
Он все же вырвался от злодея
(Благодаря чистейшей случайности),
Чему все мы рады до чрезвычайности.
Вот — царапина: следы
Едва не случившейся беды.
Каким же надо быть изувером,
Чтоб столь откровенно гнусным манером
Напасть на смиреннейшее существо!
Взгляните, пожалуйста, на него!
Однако посмотрим на вещи пошире:
Король издал о всеобщем мире
Между зверьми августейший указ.
Здесь нарушенье указа как раз!
Когда вы спрóсите: кто ж нарушитель? —
Отвечу: Рейнеке, вор и душитель!
Вы спросите: что же нам предпринять? —
Отвечу: проклятого лиса унять!
Вы скажете: это в державной воле
Монарха, сидящего на престоле.
Все это верно. Однако скажу,
Хоть на престоле и не сижу:
Может, злодей от того и злодействует,
Что кто-то, кто действовать должен, бездействует,
Тень бросая на самый трон
И кое-кому нанося урон".

Молвил Изегрим: "Спорить нечего!
Надо скорей сбросить с наших плеч его!
Конечно, если б он сам подох,
Подобный исход был бы неплох.
Однако, поскольку он не подыхает,
Пусть жажда возмездия полыхает!
Мы не разбойники и не воры,
Нам нужен мир, а ему — раздоры.
И как бы жертвой его не стало бы
Лицо, что не верит во все наши жалобы".