Тут я подхожу с невиннейшим видом,
Наклоняюсь над немощным инвалидом:
"Как дела у господина барона?
А куда подевалась сия матрона?
По вкусу пришелся ли вам сыночек?
Могли бы оставить и мне кусочек.
Господин барон, да вы — привереда.
Вздремнуть желаете после обеда?
Что было написано под копытом?
Ученым слывете вы знаменитым!"
"Не смейтесь, Рейнеке, надо мной!
Ужаснейшей я заплатил ценой.
Камень и тот бы меня пожалел.
Я воистину ошалел.
Какая ужасная незадача!
О, эта длинноногая кляча!
Ее отвратительное копыто
Пудовым железом было подбито.
Как стукнула — сразу свалился с ног.
Ни буковки там я прочесть не смог.
Пылает на голове моей рана.
Я — жертва злокозненного обмана!"
Вот об этой проделке мне долг велит
(Поскольку душа от стыда болит)
В порядке исповеди отчитаться
И с господом полностью рассчитаться".
Глава седьмая
О том, как Рейнеке исповедовался еще в нескольких грехах и как он пустился в размышления о дурных прелатах
Гримбарт сказал: "Сколь виновны вы!
Но мертвые, к сожаленью, мертвы.
Ах, лучше бы они были живы!
Грехи свои осознать должны вы.
Я сейчас вам, конечно, их отпущу
И, разумеется, не допущу,
Чтобы вас черти в смоле варили,
Поскольку вас к смерти приговорили.
Из бесконечных грехов ваших всех
Отпускаю вам самый ужасный грех:
Убийство Лямпе и эту голову!
Снимаю с вас груз злодеянья тяжелого.
И все же сей случай вам сильно подпортил.
Зачем был вам нужен весь этот фортель
С бараном и с заячьей головой?
Король из-за этого сам не свой".
"Все это вздор, — отвечает лис. —
Вы что, только сейчас родились?
Вы наших порядков, что ли, не знаете,
Если так сильно меня шпыняете?
Сегодня без плутовства не пробьешься!
Иначе вдребезги разобьешься.
Увы! В нашем мире жестоком, лукавом
Живем мы не по монастырским уставам.
Лямпе сам меня искушал:
Мельтешил, суетился, думать мешал,
Был хорош и Беллин-покойник...
Что ж, они страстотерпцы, а я — разбойник.
Но все эти зайчики и бараны —
Боже, какие они болваны!
Как неподвижны у них мозги!
А ты и тронуть их не моги.
Я церемониться должен с ними,
Возиться с душонками их дрянными!
В тот день, когда покидал я дворец,
Еще я верил (о, я глупец!),
Что они хоть немного мудрее станут.
Но в своих надеждах я был обманут.
Ближних, конечно, надо любить.
Но как, объясните, с таким быть?
Они не достойны и уважения!
Так что войдите в мое положение.