"Да, — ответствовал Изегрим, — так и есть.
Миром правят обман и лесть.
Миром зло верховодит бесстыдно,
Это по Рейнеке-лису видно.
Сколько вреда причинил он нам!
Сколь часто ходил он за мной по пятам!
Вы знаете только долю сотую
Того, о чем рассказал бы с охотою.
Например, вспоминаю, как сон дурной,
Чтó он в Саксонии сделал со мной,
Когда под каким-то предлогом странным
В пещеру завлек меня к обезьянам.
Он знал, что меня там ждет беда,
И все же меня заманил туда.
И если бы я бежать не решился,
Слуха и зрения бы лишился.
Он тогда говорил со мной ласково, кротко:
Меня, мол, его приглашает тетка
(То есть имелась в виду обезьяна).
Я в речи его не почуял обмана.
Однако он лгал на обычный свой лад.
Где я очутился, — был сущий ад!"
Глава третья
О том, как Рейнеке рассказывает о макаках, или мартышках, к коим он попал вместе с волком
Рейнеке сказал тогда:
"Поверьте, он тронулся, господа!
Видно, рассудок его в тумане.
О какой это он говорит обезьяне?
И почему так сердито, так злобно?!
Придется все объяснить подробно.
Ад, говорит он. Причем тут ад?!
Примерно три года тому назад
И вправду в Саксонию он подался.
Он там наслажденьям мирским предался,
Он кутежей всевозможных ждал.
А я его тихо сопровождал.
Что было — то было... Но все остальное
Рисует воображенье больное, —
Никаких там не было обезьян.
Я в здравом уме. И притом — не пьян!
Насчет обезьян — это просто враки!
Не обезьяны там были — макаки!
И ответ мой на это предельно четок:
Среди макак у меня нет и не было теток!
Повторяю, в глаза государю глядя:
Обезьяна Мартын — это да, мой дядя, —
Он, кто прославлен трудами своими,
Сейчас, как известно, находится в Риме,
За скорбную молится нашу юдоль.
А тетка моя — госпожа Изволь,
Супруга славного дяди Мартына.
Неужто еще неясна картина?!
Господин Изегрим здесь чернит макак,
Но он чернит их не просто так,
Он, конечно, в виду обезьян имеет
(Ах, отчего он не онемеет!).
Я опять суду напомнить обязан,
Что с макаками я совершенно не связан.
Макаки, хотел бы напомнить суду,
Для меня страшнее чертей в аду.
Не была моей тетушкой та старуха,
Лишь лакомой пищи алкало брюхо,
Желудок от голода изнывал.
Посему я ее тетушкой и назвал.
И должен признаться: поел я прилично.
Пусть хоть сдохнет она — мне теперь безразлично!.."
Глава четвертая
О том, как Рейнеке привел волка к макакам, подвергая его необычайному риску
"Однажды мы заблудились с волком,
Шастая по дальним проселкам.
Мы сбились с пути и по этой причине
Оказались вместе в глухой долине.
Пещеру мрачную мы узрели —
Глубокую, узкую, вроде щели.
Волка голод ну просто глодал!
Волк, как водится, голодал,
Ибо сколько и чем волков не корми,
Они вечно голодны, черт их возьми!
Сказал я волку: "В этой пещере
Отыщется пища, по крайней мере.
Особа, живущая в этой яме,
Верно, едою поделится с нами.
Уж не обойдется без угощения
В случае нашего посещения".
Изегрим молвил: "Племянник милый,
Вид у меня уж больно унылый!
Боюсь, ничего мне не подадут.
Посему я лучше останусь тут,
А вы мне что-нибудь принесите
И тем от смерти меня спасите.
Вы-то намного меня ловчей!"
Льстивее я не слыхал речей.
Он лезть в пещеру меня заставил:
"Ступайте скорей!" А потом добавил:
"Если еда там взаправду есть,
Уж потрудитесь — подайте весть!"
Я двинулся длинным, извилистым ходом,
Пришлось продвигаться под мрачным сводом.
Смертельный ужас мне сердце сжал.
Однако я шел, а порою — бежал,
Чтоб поскорей добраться до цели
И оказаться в той страшной щели.
Признаться я вынужден, господа,
Что больше меня не заманишь туда,
В глухие, зловонные эти норы —
Пусть даже сулят мне златые горы.
Итак, увидел я там мартышек:
Макак-стариков и макак-детишек.
Все там воняло, вопило, стенало,
Чем ад, разумеется, напоминало.
Осмелюсь признаться: казалось мне,
Что я попал к самому сатане.
Это были твари гнуснейшей масти:
Длинные зубы, широкие пасти,
Огромные лапы, когти драконьи
(Для совершения беззаконья),
Длинные, мерзостные хвосты
(Для пущей, так сказать, "красоты").
Я этих мартышек и их детей,
По правде сказать, принял за чертей.
Вот куда волк заманил, иуда!
Только бы выбраться мне оттуда!