Лис семенит знакомой тропой,
Браун за ним следует как слепой.
"Куда ты, — думает Рейнеке, — топаешь?
Думаешь, дурень, что мед весь слопаешь?
Думаешь меду нажраться даром?
Дудки! Тебя поведут по базарам,
По ярмаркам поведут на веревке.
Вот тебе и мед по дешевке!"
А вот и Рюстефейля дом.
"Смелее, дядюшка! Идем!"
У медведя от радости сердце поекивает,
От радости он языком причмокивает, —
Ужель ни о чем он не догадается?..
Эх, сколько ж еще дураков попадается!
Глава восьмая
О том, как Рейнеке привел медведя к тому месту, где он должен был отведать меда, что кончилось для него в высшей степени скверно, а также о том, как лис обманным способом заставил медведя всунуть голову и лапы в расщелину дерева, а потом, разумеется, бросил его в беде
Поздний вечер меж тем настал.
Конечно, Рюстефейль уже спал.
Рейнеке тотчас учуял это,
Заметив, что в доме не видно света.
Рюстефейль был, как сказано, плотник,
Весьма замечательный был работник,
И не случайно, что кряж дубовый
Лежал во дворе, к разделке готовый.
Два клина в него уже загнаны были
(Прошу, чтоб вы этого не забыли,
А также того, что в поваленном дубе
Зияла трещина в верхнем разрубе).
"Видите, дядюшка, это бревно?
Там, в расщелине, меду полно.
Морду просуньте туда, и окажется
Меду гораздо больше, чем кажется.
Душу отменным медком потешьте!
Только, пожалуйста, не переешьте.
Многие наши земные страдания
Сейчас происходят от переедания".
Браун ответил: "Что ты, что ты!
Объедаться нет у меня охоты.
Во всем нужна, понимаешь, мера!"
Ах, глупость слепа! Ах, наивна вера!
Медведь, как было ему и велено,
По уши морду просунул в расщелину,
Передние лапы сунул туда же,
Козней ничьих не предчувствуя даже.
Ну, а племянничек тут без унынья
Выдернул вдруг из расщелины клинья,
Выбил без всякого опасения,
Зная, что Брауну не будет спасения!
Зажатый в тиски, он ревет, он воет,
Задними лапами землю роет,
Такой он поднял шум и вой,
Зажатый в расщелине с головой,
Что разбудил Рюстефейля-плотника,
Весьма замечательного работника,
Который выбежал с топором
На случай, коль кто-то пришел не с добром.
А Браун разнесчастный все воет от боли,
В неволю попав против собственной воли.
Крепко держит медведя колода:
Вот он какого отведал меда!
Рейнеке видит бегущего плотника,
Дяде кричит: "Ну! Поели вы плотненько?
Знаю, вы насчет меда — мастак.
Но все же не наедайтесь так!
Я вижу, спешит к вам Рюстефейль-плотник,
Он гостей привечать охотник,
Сейчас он подбавит вам угощения.
А я удаляюсь. Прошу прощения!"
И он отправился в замок свой —
В Малепартус, замок свой родовой.
Глава девятая
О том, как пойманный Браун был избит крестьянами, как он наконец спасся от них и бросился в воду
Вот плотник Рюстефейль прибегает
К месту, где "дядюшка" изнемогает:
Подобное диво не каждый день
Видят и жители деревень:
Чтобы медведь сам попался в ловушку!
В ближайшую плотник бежит пивнушку,
Где, несмотря на столь поздний час,
Свет в окошке еще не гас,
В пивной засиделись дружки-приятели.
Рюстефейль крикнул: "Да вы что: спятили?!
Как можете вы в кабаке сидеть,
Когда у меня во дворе — медведь?!"
Тут всех как будто волной подхватило:
Кто грабли берет, кто хватает вилы,
Кто — мотыгу, кто — топор,
Кто на дреколье ломает забор,
Поп и оба церковных служки
Избрали оружьем церковные кружки,
Даже кухарка священника — Ютта,
Здесь оказавшаяся почему-то,
Добрая Ютта, в округе нашей
Прославившаяся своею кашей,
Ютта и та спешила вразвалку,
Бежала, свою захвативши прялку,
Чтобы на Брауна ее обрушить,
Прялкой несчастного оглоушить!..
Браун помертвел весь: "Ну, мне — каюк!
Сейчас меня по затылку — тюк!"
По все же рванулся и вытащил голову:
Жалкое зрелище черепа голого!
На ушах, на морде — ни шерсти, ни кожи.
Это что же, господи боже!
Кровь по ушам его так и хлещет,
Сердце медвежье от страха трепещет.
Как же он поступил рискованно!
А передние лапы все еще скованы.
Он вырваться пробует, надрывается
И все же в конце концов вырывается.
Когти и кожа с медвежьих лап
Остались в колоде. Медведь ослаб.
Он ни бежать, ни ходить не может,
И никто не выручит, не поможет.
Живым ему не уйти отсюда.
Ах ты, Рейнеке! Ах, иуда!
Горьким сей оказался медок.
Умный такого медка не едок!