А опасности действительно больше не было. Попадая в черту города, ты просто видел вокруг другую реальность, но не мог с ней взаимодействовать, окружение оставалось нестабильным, менялась погода, освещение, предметы в помещениях прыгали со стола на стол. Менялось даже само время, демонстрируя, то Лондон двадцать первого века, то какое-то недалекое прошлое. Люди, спешащие по этим ожившим улицам, проходили сквозь тела, как призраки.
В России из руин восстал Санкт-Петербург. В отличии от Лондона там все было вещественным, здания можно было трогать и не было людей. Специалисты определили, что город вовсе не такой, каким был на момент ухода под воду, он подобно Лондону, будто из двадцать первого века. Что делать со всем этим великолепием не знал никто, включая правительство.
Сана охарактеризовала ситуацию ёмко:
— Вот эта идея — построить новый Санкт-Петербург, вообще дурдом.
Но это не все испытания, обрушившиеся на бедных жителей страны. Население нескольких небольших городков, построенных на месте сгоревшей Москвы, на утро внезапно стало ощущать некоторую раздвоенность, как они это называли. Временами им казалось, что идут по улице современной Москвы. Данное странное заболевание затронуло и тех, кто жил в Москве до войны. И даже более того, мог там родиться при другом стечении обстоятельств, если бы город не уничтожили. Житель Владивостока в блоге точно описал виды одной из улиц, которые в ужасе подтвердил житель села Медведково, утверждая, что ровно такой вид увидел сегодня из окна дома на несколько секунд.
В подобном бедламе, невероятное появление некогда вымершей от вируса Центральной Африки, немного забылось, смотрелось даже естественно и не столь уж странно. На что Сана довольно замечала:
— С Африкой, я лишь поставила все на место, так, как должно было быть. В таком мире, что вы устроили, она вписалась органично.
Песня Лауры, о том, что надо поверить в лучшее прошлое и города возникнут, стала международным хитом. Она звучала на всех континентах. Сана на все это только и сказала, что не представляет, как этой рыжей вертихвостке пришло такое в голову, но она фактически создала способ, как изменить сознание людей всей Земли нужным образом, чтобы осуществить сдвиг реальности в глобальном масштабе. Люди поверили в песню, она засела у них в голове, они видели, как то, о чем поется в песне, становится реальностью, и тем самым, меняли мир коллективным сознанием. Не Рейнхард Шрёдер сделал так, что разрыв в зоне аномалии расширился и Лондон возник, он лишь делал эту вероятность в принципе видимой за счет того, что в этом месте мембрана между мирами была тоньше всего, но люди, поверив в его существование, сделали его реальным.
— Саша, тебе не кажется, что ты устроил какой-то беспорядок? — спросила Сана.
— Класс, в этом и был план.
Они стояли на той самой террасе жилого корпуса Лауры и любовались утренним Реддингом.
— Не было у тебя никакого плана, не сочиняй. Все перевернуть, а там само устаканится как-нибудь — вот твой план, — засмеялась Сана.
— Это созидательный хаос, — вставил Стикки-Ти.
— Ты понимаешь, что многие вещи в нашем ходе истории были полезными? Я, например, говорила, что уничтожение обеих столиц сделало Россию сильнее.
— Так мы же ничего не стерли из мировой истории. Солнечный Город, как новая столица, никуда не исчез, как и та Россия, что родилась после войны.
— Но еще не вечер, ты разрушил людям картину мира, внезапными чудесами, а песня Лауры создает им новую. Что будет дальше, вы оба вообще понимаете? Задумывались?
— Это такие, как мы, задумываемся, Саночка, — проворчал Стикки-Ти. — А они — герои, они просто делают, что им взбредет в голову, потому что их увлекает ситуация и они по-другому не могут.
— Да, печальный факт. Я умудрилась воспитать парочку героев. Замечательный итог моей божественной карьеры, — покачала головой Сана. — Но мне действительно с самого начала было интересно, что из этого может получиться. Это увлекательный эксперимент. Сдвинуть весь мир в другую вероятность. Возможно ли? Я хотела поучаствовать в этом.