— А! Он же был чокнутым, — сказала Лаура.
— Целиком согласен, но ему как-то хватило рассудка завоевать всю Европу, Северную Африку, и чуть не уничтожить Россию.
— Одержимость, фанатизм, ярость — вот на чем он выезжал, — отмахнулась Лаура.
— Я думал об этом. Действительно, что если бы у Гитлера не было бы такого полководца? Совершил бы Третий Рейх так много завоеваний в столь короткие сроки? Успели бы они разработать ядерное оружие и применить его?
— Этот урод точно раскрыл Ящик Пандоры, когда решил взорвать ваш город, ненавижу его за это! — пробурчала Лаура.
— Ты? — удивился Саша. — Это же наш город, а не ваш. Уничтожение Лондона вроде как не его рук дело.
— Ну и что, все это случилось из-за него. Он был первый. Он показал этим маньякам, что ядерное оружие может эффективно убивать. Тогда все немецкие ученые взялись за разработки с большой энергией и уже через три года способны были делать мегатонные бомбы. Не было бы Санкт-Петербурга, не было бы всего остального. Это ключевой момент мировой истории, когда все пошло наперекосяк. Лондон — это уже как разрушительный итог. Как разорвавшийся гнойник, который все нарывал и нарывал. Поэтому там и всякие аномалии до сих пор — я так считаю.
Саша задумался над ее словами, аномалия его занимала только с точки зрения физики. Но может быть, что-то метафизическое лежит за этим явлением?
Никто не знал, почему место термоядерного взрыва в Лондоне стало столь таинственной аномальной зоной. То, что это никак не связано с характером термоядерной реакции физики доказали давно, и найденные архивы немцев об испытаниях, не упоминали каких-либо странных или необычных эффектов.
Санкт-Петербург, будучи местом первого применения ядерного оружия, никогда не проявлял мистических явлений. Радиация быстро ушла, смытая дождями и развеянная ветрами. Город уцелел, пострадал только центр, но впервые месяцы многие жители бежали, из-за слухов о странной болезни, а потом дамбы, поврежденные во время войны, совсем разрушились, и город начало медленно затапливать, жить там стало совсем невозможно, остатки населения покинули его, а немецкий гарнизон этому не препятствовал, да и сам вынужден был эвакуироваться. Словно сам мир хотел скрыть водой все, что случилось здесь.
Что ж, если Лондон был нарывом, до сих пор прорывающимся из прошлого, то Санкт-Петербург — это позорная для человечества трагедия, стыдливо утопленная в море.
Но то, что случилось с английской столицей, было куда страннее и необъяснимее. Да и, пожалуй, страшнее.
Туманным днем марта 1947 года, в небе над Лондоном раздался гул модифицированной ракеты Фау-2 с особым грузом, а уже через несколько секунд одна из крупнейших мировых столиц была стерта с лица земли в прямом смысле слова.
Мощность взрыва была столь сильной, что огненный шар по разным оценкам составлял с десяток километров, а область сплошного поражения ударной волны накрыла весь город до самых пригородов. На сто километров вокруг самовоспламенялось все, что может гореть, а световая вспышка ослепляла и вызвала ожоги. Так или иначе пострадало почти треть населения тогдашней Англии, с учетом того, что пять миллионов было уничтожено непосредственно взрывом. Гриб был виден по всей стране, а зарево у горизонта заметили из окон даже в Европе. Говорили, что набожные старушки во Франции выбегали из домов и кричали, что немцы вызвали Апокалипсис.
Мир не знал, что может быть оружие подобное примененному, потому что бомба, взорванная в Санкт-Петербурге, была даже не бомбой, а экспериментальной установкой размером с комнату. В ней использовался урановый заряд, а мощность взрыва составила всего несколько килотонн, основное поражение пришлось не на ударную волну, а на мощный радиоактивный выброс и последующие осадки. Все остальные разработки тщательно скрывались, тестовые подрывы проводились в Океане Бурь далеко от поселений, а итоговое испытание фашисты предпочли провести сразу на живой цели, чтобы не тратить зря ценные в военное время ресурсы и не обнаруживать владение столь мощным оружием раньше боевого применения.