Когда автомобиль проехал мимо, Саша вдруг почувствовал, как Сана схватила его за руку, бросив:
— А теперь, поехали прокатимся с ними.
Они сделали шаг из толпы и тут же оказались сидящими в машине прямо напротив двух офицеров. Второго Саша не знал. Какой-то лысеющий шибзик, снявший свою фуражку и махавший народу, как будто тот кричал именно ему. Впрочем, кому-то точно надо было махать, ибо виновник народной любви сидел с совершенно отсутствующим видом, как будто ему не было никакого дела до рукоплещущей толпы. Холодные голубые глаза рассеяно бегали по людям, крышам зданий, лицо, как высечено из камня. Этот человек практически излучал какую-то мощь.
Оба немца, совершенно не замечали их с Саной.
— Почему его встречают как кинозвезду? — шепнул Саша.
Сана разглядывала Рейнхарда с детской радостью, как будто увидела Микки-Мауса вживую.
Она пояснила:
— Завоеватель Франции и покоритель Африки, возвращается в Берлин после блистательных побед, конечно народ Германии встречает его, как звезду. Ты историю вообще учил, или так, просматривал?
— А что это с тобой Сана? Ты, кажется, говорила, что твоя любовь к этому парню поостыла с годами.
— Мне сложно объяснить свои эмоции. Это как увидеть старшего брата, но в его далеком детстве.
— Я мозг сломаю от твоих метафор. А мне он тогда кто? Кузен?
— Тебе не понять. Он часть некоего древнего и мощного конгломерата сознаний, в котором берет начало и моя личность тоже. Оттуда я черпаю знания и энергию. Упрощенно говоря, человек перед тобой, часть той высшей силы, которая учила и меня, но этой части еще предстоит пройти большой путь, чтобы стать той самой силой.
Словно в опровержение ее слов, Рейнхард Шрёдер, все это время сидевший безразлично напротив, вдруг перевел взгляд на сидение, где сидели Саша с Саной, он смотрел сквозь них, не видя, но проницательный взгляд синих глаз как будто ощупывал пространство. И вдруг, Саша готов был поклясться, Шрёдер посмотрел Сане прямо в глаза, как будто мог видеть ее.
А девушка удивленно моргнула, что совсем вывело Сашу из равновесия.
Взгляд Саны на секунду расфокусировался, как будто она посмотрела куда-то сквозь тело Рейнхарда за его спину, а потом расслабилась, проговорив:
— Маленькая шутка старшего брата.
— Что? Этот мужик тебя, как будто увидел. Разве он типа не запись в фильме?
— На мгновение он стал не записью. Это та сила, проявила себя.
— Я рад, что в этом мире еще есть силы, у которых на тебя найдется управа.
Сана только молча чему-то улыбнулась.
Шрёдер уже давно перестал пялиться на Сану, а заговорил со своим лысоватым спутником, который наконец перестал расточать улыбки толпе, сел, и даже надел обратно фуражку.
— Думаешь, всем этим людям правда есть какое-то дело до нас с тобой? — спросил страшный генерал-фельдмаршал.
— Что вы такое говорите, генерал, они рукоплещут.
— Они так же будут рукоплескать любому другому, про кого пропаганда Геббельса раздует, что он победил всех врагов Германии. Бросьте, все это не более чем иллюзии. Если завтра напишут, что Рейнхарда Шрёдера накрыло английской бомбой, никто из них даже не всплакнет.
— Не может быть, это будет величайшее горе для нации!
— Скорее для Гитлера. Он окружил себя идиотами, о чем прекрасно знает, потому что другие начинают ему возражать, а он этого не любит. Но идиоты не умеют побеждать, а я могу. И Гитлер тоже это знает.
— Мы в Берлине, генерал, а не в африканской пустыне, не стоит вести такие опасные разговоры, а то эти самые идиоты, могут нас услышать, а некоторые из них, как вы знаете, довольно мстительны.
— Они ничего мне не сделают. Я слишком велик, а они слишком ничтожны. Карлики, в результате случайности запрыгнувшие в высокие кресла. Да вся эта партия, по сути, груда выскочек, взявшая власть в период, когда люди от всего устали.
— Ой, совсем опасные разговоры, генерал, — засмеялся его спутник, но как-то натянуто. Он добавил, осторожно стрельнув по сторонам: — Вы становитесь популярнее Гитлера, не боитесь этого?
— Я ничего не боюсь, Ганс. Я думал, ты запомнил это. Попомни мои слова, однажды этот толстый клоун Геринг, будет передо мной приседать и строить милостивые ужимки, так же как перед Гитлером.
— Вы очень смелый человек, говорить такое. Уж не метите ли вы на место фюрера?