— Я солдат, а не фюрер. Гитлер — политик, интриган, умеет забалтывать массы, он там смотрится лучше меня, а я предпочитаю разговаривать только пушками. Это у меня получается лучше всего.
— Да уж, — засмеялся спутник.
Шрёдер вновь поглядел на ликующую толпу, казалось, эти вереницы людей, стоящих вдоль улиц, никогда не кончаться.
— Знаешь, что я делаю, с момента, как мы въехали в город? — спросил он.
— Что же? — с интересом обернулся Ганс.
— Ищу запуганных людей. Но я ничего не вижу, а ты?
— Какие запуганные люди, о чем вы? Посмотрите, все рады, как никогда.
— Появились странные слухи, что евреев убивают чуть ли не на улице либо собирают и вывозят в неизвестном направлении.
— Ну, евреев я действительно больше не вижу. Наш славный фюрер-таки отловил их всех и вышвырнул из страны. Разве это не замечательно?
— Куда он их вышвырнул? Я не видел в Африке ни одного еврея. Помнится, туда он и собирался их высылать.
— Значит, их перебило гестапо. И оно к лучшему.
— Нет, ты действительно думаешь, что они их убивают? — обернувшись, воззрился на него Рейнхард.
— Я общался с эсэсовцами, очень похоже на это.
— Знаешь, Ганс, я тоже не люблю этот пронырливый народец, да как и все в этой стране. Но это какой-то бессмысленный расход человеческого материала. До войны, на улице, где я жил, работал отличный дантист. Он был еврей, но у него были золотые руки, и он знал свое дело. Хорошие специалисты нужны любой стране. Глупо кидать их в печки.
Ганс не согласился:
— И что вы предлагаете давать этим специалистам разгуливать преспокойно повсюду? Так мы вернемся к тому же самому. Как говорил наш славный фюрер: евреи отбирают у честных немцев работу!
— Если бы хоть один честный немец умел так лечить зубы, как этот еврей, но видишь, в чем дело, Ганс, не было ни одного. Профессионалов с мозгами стоило бы отбирать из общей массы, ставить на учет, и прикреплять к предприятиям, а не увозить черте куда, окучивать картошку, и рыть котлованы. Я надеюсь, именно для этого их свозят в лагеря, о которых я слышал, а вовсе не за тем, чтобы ставить к стенке или сжигать, как рассказывают.
Саша пихнул Сану локтем, прошептав:
— Ты посмотри-ка, твой кумир, видит в людях какую-то практическую ценность, а не только способен мочить их пачками. Это ты и хотела увидеть? Мужик прям добряк.
— Он не мой кумир, Саша. И не стоит так шептать, они нас не слышат, — сказала Сана.
Лысоватый Ганс, тем временем отвечал своему генералу, лениво откинувшись на спинку сидения:
— У нас полно народа на завоеванных территориях, вот уж не стоит беспокоиться, кому окучивать картошку. А эти евреи, они как саранча. Они все хилые, и передохнут от любой тяжелой работы.
Рейнхард Шрёдер хрипло рассмеялся:
— Ганс, Ганс… вижу, ты успел провести слишком много времени с эсэсовцами. Не стоит увлекаться. Ты не заметил, что они немного того? Двинутые? Им промывают мозги с детства. Они же почти все состояли в партии с юных лет. Стране такие тоже нужны, спора нет. Крепкие идеологически подкованные парни, залог стабильности и порядка, но мы с тобой офицеры вермахта, нам зачем повторять за ними всю эту чушь?
— Простите, генерал.
— Ганс, загнать завоеванные народы в шахты, а всех евреев перестрелять — это все не более чем красивые сказки. А когда сталкиваешься со строительством прочной и уверенной империи, приходится думать более рационально и прагматично. Ты чему-нибудь у меня учишься, или я зря трачу на тебя время?
— Мой генерал, я многому у вас учусь, вы великий человек.
— Но стоило тебе выпить в самолете с эсэсовцами, как ты заговорил также твердолобо, как они!
— Виноват, мой генерал.
— Ты помнишь, что мы делали в Эфиопии? Мы загоняли там кого-то в шахты? Нет, этот придурок группенфюрер Шмидт, пытался что-то такое, организовать, как ты помнишь. Но толку от этого было мало. Проблема любых рабов в том, что они работают плохо и при возможности норовят убежать. Мы дали им короля, видимость свободы, и они сами делали все, что нам нужно. Зачем цепи, когда можно иначе?
— Я помню, вы заставили этого штабного хлыща самого копать яму, а он орал, что пожалуется своему командованию и вас расстреляют.
— Ах, наш чересчур эмоциональный друг Шмидт! Как видишь, он прозябает в пустыне, охраняя египетские руины, а мы едем на аудиенцию лично к фюреру. Время всегда показывает, кто в итоге был прав, верно?
— Верно, — Ганс засмеялся.
— Хотелось бы мне знать, что устроил Гиммлер, со своими ребятами в черном во Франции, которую завоевал я, а никто другой! Они не дали мне там все наладить. Ты знаешь, что они убрали оттуда Манштейна, которого, я оставил за всем присматривать?