— А мы могли бы не во сне, а физически перенестись в прошлое?
— Ты же физик, Саша, подумай головой, как может быть физическое путешествие во времени? Да и зачем? Ты чувствуешь какую-то разницу? То, что ты называешь явью, тот же сон, только иного рода. Сейчас у тебя тоже есть тело, с которым ты ассоциирован, есть реальность вокруг.
Цветные пятна стали проявляться во что-то четкое. Они очутились в просторной военной палатке, полной немцев в теплой форме, посередине стоял стол со свисающими с него полотнищами карт.
— А сейчас мы где? — поинтересовался Саша, косясь по сторонам, ему все казалось, что их сейчас заметят и выставят.
Сана повествовала:
— Это зима сорок первого года, лес в Латвии. Идет обсуждение планов дальнейшего наступления и целесообразности взятия или уничтожения Санкт-Петербурга. Если тебя так беспокоит, то все совершенно реально. Люди, предметы, обстановка, диалоги все соответствует тому самому сорок первому году, про который написано в учебниках. Если бы ты перенесся сюда на машине времени, ты увидел бы то же самое.
— Да, но если бы я пнул того мужика в фуражке, тут бы началась свалка, и, по идее, я бы попал в какие-нибудь отчеты.
— Какой из тебя физик Саша, если ты можешь ляпнуть такое?
— Да-да, я знаю, к чему ты клонишь. Если бы я перенесся в прошлое и поменял ход истории, я просто создал бы другое будущее, отличное от того, из которого перенесся. И в моем будущем ничего бы не поменялось.
— Да, правильно. А что из этого следует? Куда ты вообще перенесся, если в реальном прошлом ты не только никого не пинал, тебя вообще там не было?
— Хм… вопрос, конечно, интересный, куда я перенесся…
— В момент переноса, ты уже создал бы отдельную ветвь реальности. Там бы уже все стало развиваться как-то по-другому. Исторический момент создан личностями сущностей, в нем задействованных, они его творят и строят. Если наших «Я» не было там, мы никак не можем перенестись именно в тот момент, так, чтобы быть его участниками и влиять на события. Потому что, это сразу уже будет не тот самый момент.
— Понятно. И изменить нельзя, раз нельзя повлиять?
— Участники момента могут, как бы возвратится к нему в своих мыслях и поменять, но даже в этом случае, они создадут просто новую вариацию, с новым, возможно лучшим будущим. А старый вариант перейдет в статус невероятного, и может быть, даже забудется, и как будто перестанет существовать. Но при этом, он никуда не денется, он был, есть и будет, оставшись в своем измерении.
— Я знал, способ есть.
— Ну, как ты думаешь, каковы шансы, что все, кто есть в этой платке, согласились бы переиграть решение и договорится, что ничего не было?
— По крайней мере, один хочет, — вставил Саша.
— Каковы шансы, что все люди на Земле могли бы договориться, что прошлого, которое многие помнят, и которое записано в книгах, никогда не существовало? Если бы смогли, наши книги бы изменились. Эта война оказалась бы забыта, или она всплывала бы в культуре как гротескная выдумка, сны, фантазия.
— Какая-то фантастика, — обронил Саша.
— На самом деле подобные вещи происходят постоянно с небольшими конгломератами сознаний и целыми цивилизациями.
— Не может быть!
— А ты так уверен, что с твоим миром ничего подобного не происходило, и он всегда был таким, каким ты его помнишь и каким его помнит история? Подумай, сколько у нас мифов, легенд, а в придуманных сюжетах книг и фильмов курсируют какие-то одинаковые истории вероятного прошлого и вероятного будущего. Может, что-то из этого было однажды со всеми нами, но мы сумели изменить реальность, и оно стало просто ненастоящим сном?
— У меня от тебя мурашки Сана.
— Я стараюсь, — улыбнулась девушка. — Но возвращаясь к нашим баранам… — Сана выразительно указала рукой на нацистов в палатке. — Одному человеку не изменить весь мир, даже если он примет другое решение. Но новая реальность, возможно, будет оказывать влияние на всех нас. Однако я не вижу практических способов достаточно полной трансляции в умы людей. Что сделать, чтобы все они узнали об этом другом прошлом и поверили в его реальность?
Саша не знал, что ответить, но ему казалось, ответ где-то теплится в его голове. Что разгадка уже есть.
Вместо этого он спросил:
— А как ты делала так, что тот охранник на улице в Берлине меня видел?
— Это сложный фокус. Своеобразное наложение на отражение исторической реальности вариативной реальности. Я не стану объяснять, это будет долго, нудно и слишком не понятно для такого, как ты. Это как бы такая симуляция, на основе реального прошлого. Мы можем взаимодействовать с этим окружением, и оно будет довольно реалистично реагировать на нас. Можем угнать у этих суровых парней джип, а они будут гоняться за нами по лесу и стрелять. Хочешь попробовать? Я чую, в какой-то вариации мы так сделали… Не представляю, где это мы так ушиблись головой?