Надо отдохнуть, обдумать ситуацию и выработать надежный план. Ей больше не выпадет шанс побыть с Гидеоном один на один, очень жаль, но к концу недели он гарантированно будет мертвым.
Причем, не только он один.
Глава 8
Хоуп долгое время сидела на стуле у кровати Гидеона и наблюдала за его сном. Он вздрагивал, вертелся, а потом, наконец, провалился в столь глубокий сон, что стал казаться мертвым. Неподвижная тишина напугала ее гораздо больше его неугомонности, быстрых движений или глубокой раны на ноге.
После того, как он упал на кровать и отключился, она удалила с его бедра бинт, приготовившись вызвать кого-нибудь, если рана будет выглядеть так же плохо, как она помнила. Однако этого не случилось. Порез, бесспорно, был отвратительный, но она уже не считала, что здесь нужен профессиональный доктор. И, тем не менее, казалось ужасным видеть это явно сильное и здоровое тело таким поверженным.
Она сняла с него брюки, промыла рану и повторно перевязала. Рейнтри, прошедший через суровое испытание, едва шевельнулся. Снять с него рубашку и галстук оказалось немного сложнее, но она справилась и с этим. Нижнее белье оставила на месте. Так далеко ее самоотверженность не распространялась.
Влажной тряпкой она вытерла с его лица крупинки напоминавшего песок вещества. Чтобы это ни было, его осталось немного. Несколько крупинок прилипли к бороде и щекам, и она нежно стряхнула гранулу, обосновавшуюся в уголке глаза. Она не думала, что остатков препарата хватит для анализа, но на всякий случай сохранила тряпку.
Она никогда не раздевала мужчину, находящегося в бессознательном состоянии, а Гидеон Рейнтри определенно был мужчиной во всех смыслах этого слова. На груди виднелась небольшая поросль волос, руки были сильными, с развитой мускулатурой, но без излишней бугристости. В строении этих мужских предплечий и рук было нечто такое, что заставило бы мечтательно блуждать мысли любой женщины.
Она же не могла смотреть на эти руки без воспоминаний о том, как они касались ее. Они оба оставались полностью одетыми. И все произошло так быстро. Неожиданно, мощно — и интимно.
Хоуп не хотела думать о том моменте, вспоминать подробности, гадать «почему и как», поэтому попыталась сконцентрироваться на здоровье и самочувствии Гидеона и оставить все остальное в прошлом. К этому времени ночи вокруг его аккуратно подстриженной бородки и усов выросла густая пятичасовая щетина, придавшая ему неопрятный вид. Было почти облегчением увидеть доказательство того, что он не является абсолютным совершенством.
Ухаживая за ним, она не стала снимать защитный амулет, который он носил под одеждой. Она не верила в талисманы удачи и им подобное, поэтому не могла объяснить, почему не тронула безделушку; просто ей казалось неправильным снимать ее, раз Гидеон считал, что та обладает некой силой. С другой стороны, она также не могла объяснить, почему сама носила подаренный им амулет. Ей было несвойственно верить в подобную чушь.
Закончив первый раунд своей совершенно нелепой медицинской помощи, Хоуп уселась на неудобный стул, который притащила из угла комнаты. Она не хотела оставлять Гидеона в одиночестве или уходить слишком далеко. Вдруг она ему понадобиться? Глупая мысль, но все же… она не уехала.
Возле кровати вместо современных электронных часов стоял старинный механический будильник, который, наверное, был старше его самого. Стационарный телефон в спальне был таким же допотопным. Все эти его разговоры об электричестве и призраках… она ему не верила, но совершенно очевидно, что в это верилон . Она всерьез подозревала его во взяточничестве, но ей ни разу не пришло в голову, что у него может быть что-то не так с головой.
Воспользовавшись расположенным у кровати телефоном, она позвонила матери, а также очень сердитому менеджеру мотеля, которому объяснила, где оставила его грузовик. Слава Богу, в офисе мотеля у него имелись запасные ключи, а полицейский, все еще остававшийся на месте преступления, согласился подбросить его до машины.
Хоуп с тревогой наблюдала за спящим Гидеоном. Его рассказ нелеп. Он вообще не имеет никакого смысла. Призраки. Что за ерунда. Использование электрической энергии? Слишком фантастично, чтобы на это купиться. Ей бы следовало выбросить из головы все сказанное им как бред или смириться с его «психической нестабильностью». Однако оставались загадочные моменты, над которыми стоило задуматься.
Его послужной список в качестве детектива по расследованию убийств.
Старые автомобили, которые он водил, и странная поломка ее машины.
Нехватка у него приличных электрических игрушек, телевизора и телефонов.
Взрывающиеся уличные фонари на набережной.
То, как он сбил ее с траектории пули прежде, чем та была выпущена.
Неожиданный оргазм.
Хоуп не верила в то, чего не могла увидеть или коснуться. Частично в этом виновата мать. Взрослея в окружении кристаллов, благовоний, пения и аур, Хоуп не единожды оказывалась в затруднительном положении. Каждый день своей жизни она прилагала усилия, чтобы твердо оставаться в реальности.
Но не вся вина лежала на матери. Именно Джоди Ландерс оказался тем, кто окончательно и бесповоротно разбил ее упорядоченный мир вдребезги.
Она любила его. Любовь была еще одной неуловимой вещью, к которой невозможно ни прикоснуться, ни удержать. И все же какое-то время ее любовь к Джоди казалась настолько реальной! Она наполнила мир смыслом и сделала ее счастливой. И оказалось ложью. Знакомый «с радостями» наркомании Джоди с самого начала преследовал собственные цели. Их встреча была не случайной, а его любовь — не настоящей. Он был мелким наркоторговцем, который захотел заполучить собственного полицейского, укрепив тем самым свое положение. И когда она, наконец, поймала его, и обнаружила, чем он занимается, он заявил, что полюбил ее. Но она ему тогда не поверила, и сейчас, четыре года спустя, осталась при своем мнении.
В конечном счете, несмотря на случившееся, ее повысили до детектива. Джоди теперь сидел в тюрьме и пробудет там еще некоторое время, но в Роли до сих пор оставались люди, считавшие, что она всегда знала о делишках своего приятеля. Ей было невыносимо в этом признаваться, но домой ее привела не только забота о матери. Она стала уставать от подозрительных взглядов и нескончаемого шепота за спиной.
Она не могла позволить себе снова запятнать репутацию, связавшись с не тем человеком, не тем мужчиной . Она не собиралась вновь оказываться в роли доверчивой простофили. Тогда, что же, черт возьми, она здесь делает? Она ничего не должна Гидеону Рейнтри. Ни своего времени, ни доверия, ни преданности.
Хоуп почувствовала, что вид спящего Рейнтри начал оказывать на нее какое-то смущающее воздействие. Она слегка поерзала на неудобном стуле. Это его кровать, его дом, и смотреть на него казалось настолько личным, будто она снова шпионила за ним, пытаясь понять, чем именно он убедил ее не перечить ему.
Гидеон, казалось, спал довольно хорошо. Его дыхание было ровным и спокойным, сердце, которое она время от времени проверяла, билось сильно. С этими мыслями она стряхнула с себя необъяснимую потребность стоять на страже и покинула спальню. Она хотела пить и есть, а еще устала, хотя и не думала, что сможет сегодня заснуть. В кухне Хоуп отметила старую газовую печь, вместо надлежащей электрической. Микроволновки не было. Дешевый тостер. Она открыла несколько шкафчиков в поисках еды и обнаружила внушительные запасы, включающие в себя два дополнительных дешевых тостера, ассортимент миксеров и, по меньшей мере, три кофейника. К горлу подступил комок. Хоуп остановила выбор на бутерброде с арахисовым маслом и стакане молока, и устроилась поесть за кухонным столом, откуда простирался вид на пустынный берег. В темноте она едва различала разбивающиеся о песок волны, вбирающие в себя лунный свет и гипнотически завораживающие.