— При чем здесь твои бессонница и нервный срыв из-за постоянных переработок?
— Марта, не было никакого срыва! Ну… точнее он был, но не из-за переутомления. Это все «Павильон»!
— Что-что?
— Проект корпораций по устранению неугодных, о котором собирался рассказать источник. Меня устранили! Просто обезвредили, потому что я стал опасен.
— Опасен для кого?
— Для корпораций, конечно. Я отправился в Вашингтон на встречу с источником, чтобы написать разоблачительную статью. Но корпорации узнали о моих планах и воспользовались павильоном — тем самым оружием, о котором я собирался рассказать миру.
— Ничего не понимаю…
— Тот самолет, в котором я летел… В общем, это был не самолет… и я не летел.
— Джим, ты пугаешь меня. Давай вызовем доктора?
— Да подожди ты со своим доктором! Ты вообще меня слушаешь? Я оказался в павильоне, где все пассажиры и стюардессы — актеры. Они устроили спектакль, чтобы у меня поехала крыша. Ведь когда все вокруг вытворяют какую-то дичь, то начинаешь думать: «Может, это я ненормальный, а не они?»
— Разве ты не почувствовал, что это был киношный павильон, а не самолет?
— Все выглядело очень натурально! Павильон кренился в разные стороны, как авиатренажер для пилотов. В иллюминаторы было видно небо и облака — видео на плазменных экранах, подвешенных с внешней стороны.
— С чего ты взял, что так было? Не лучше ли признать, что тебе снова пора в больницу?!
— Марта, я журналист-расследователь! Я разыскал в даркнете — на черном интернет-рынке — внутренние документы одной из корпораций. Компания закупила сорок плазменных панелей. Угадай, сколько иллюминаторов в «самолете», в котором я будто бы летел?
— То, что они покупали какие-то телевизоры, ничего не значит.
— В списке закупок есть списанный самолет… Еще компания нанимала бригаду рабочих с авиастроительного завода. Те ребята, видимо, и переделали лайнер в павильон. Еще по документам проходит куча подозрительного оборудования. Я показал список эксперту — он подтвердил, что все эти поршни и цилиндры могут быть использованы как подвеска для авиатренажера.
— В это трудно поверить, Джим…
— Да, но это факты! Есть документы! Тебе мало фактов? Ну хорошо… Мне удалось купить больничные карты пациентов одной нью-йоркской психушки. Семь человек рассказывает врачам о сумасшедшем рейсе! И каждый упоминает голую стюардессу и прочую дичь, которую я тоже видел! Наши глюки слишком похожи, чтобы быть глюками. Среди пациентов — пять журналистов. Марта, это конвейер!
— Джим…
— И последнее… Я долго не мог понять, почему на топографической карте нет строения, которое примыкает к зданию аэропорта в том месте, где я выходил на посадку. Получалось, будто там действительно открытая стоянка самолетов, а не павильон. Но потом меня осенило: карты рисует та самая корпорация, о которой я собирался написать! Сегодня я съездил в аэропорт и своими глазами увидел, что там стоит павильон. Нет там никакой улицы.
— Господи, Джим… Ты прав. Что теперь делать?
— Позвони Тони. Со мной он разговаривать не станет. Вся надежда на тебя. Убеди Тони: пусть выслушает. Тогда он точно напечатает мою статью и мир узнает правду.
— Хорошо. Попрошу Тони приехать.
Марта выходит позвонить в другую комнату и через пару минут возвращается.
— Ну как? — спрашивает Мердок.
— Сказал, что будет в течение часа.
Мердок ждет: нарезает круги по комнате, грызет ногти, садится на стул, тут же вскакивает и снова ходит кругами, поглядывая на часы.
— Почему так долго… Тони, где ты… — повторяет Мердок.
Раздается звонок — Мердок спешит к двери. Он открывает ее и видит доктора с двумя санитарами. Несчастный бросается наутек, но все тщетно: санитары ловят его, надевают на него смирительную рубашку и выводят из дома.
— Нет, нет! Вы не понимаете! Это заговор! Я могу это доказать! Мне надо поговорить с Тони! Марта, скажи им! — слышат Марта и доктор удаляющиеся рыдания.
— Вы правильно сделали, что позвонили, Марта. У вашего супруга случилось обострение. Ему нужна помощь.
— Он говорил про какой-то павильон, где его пытались свести с ума.
— Да, пациенты часто рассказывают небылицы. Это защитная реакция расстроенной психики.
— Доктор, вы поможете ему?
— Конечно. Но вы знаете, Марта… у него нервная работа. Лучше сменить профессию. Иначе он снова окажется в павиль… на лечении.