Наш помполит Лукашев выступил с ответным словом. Он заметно волновался и говорил не совсем гладко. Он сказал, что вся команда никогда не забудет теплого приема, оказанного в Туре. Он сказал еще, что в Туре нам всем, наверное, очень понравится и на будущий год в это же время мы вновь приведем сюда караван.
Эти слова вызвали шумное одобрение.
— Свежие газеты! Свежие газеты! — закричал юркий мальчуган, размахивая пачкой белых листков. Оказывается, редакция газеты "Эведи омакта ин" ("Эвенкийская новая жизнь") выпустила специальный номер, посвященный приходу каравана.
Вот что таи было написано в приветствии эвенкийского окрисполкома и окружкома партии:
"Славная команда крупнейшего теплохода нашего края "Красноярский рабочий" 13 июня 1938 года прибыла в Туру и доставила сразу около 1000 тонн необходимого груза для нашего национального округа.
Этот ранний приход основного груза обеспечивает своевременную заброску грузов водным путем в отдаленные торговые точки округа, освобождает и сохраняет оленний транспорт, рабочую силу в период пушных заготовок, что, в свою очередь, обеспечивает перевыполнение экспортных планов пушных заготовок, еще большее увеличение заработка охотников — коренного населения округа — и улучшение их материального благосостояния.
Этот рейс в Туру есть лучший подарок эвенкийскому народу ко дню выборов в Верховный Совет РСФСР".
По правде говоря, до прихода в Туру в команде никто и не думал, что рейс получит такую хорошую, теплую оценку. А сейчас все чувствовали себя немножко героями дня, как-то подтянулись, стали сдержаннее, серьезнее…
Что же такое Тура?
Так что же такое Тура? На перо так и просятся привычные фразы, примелькавшиеся на газетных столбцах:
"…Там, где еще недавно стояла непроходимой стеной дремучая тайга, сейчас раскинулся центр Эвенкии — Тура".
Или:
"…В глухой тайге, за тысячи верст от железной дороги расположена столица Эвенкийского национального округа, форпост культуры, будущий город Тура".
Есть некоторая доля истины в этих фразах. Но Туры они все-таки не определяют. Тура проще и будничнее. Столица Эвенкии — это слишком громко для Туры. Кстати, и настоящей тайги вокруг нее нет.
На очень подробной современной карте, изданной Всесоюзным арктическим институтом в 1938 году, вы тщетно будете искать Туру. Туры вы не найдете. Лишь где-то около жирной линии Нижней Тунгуски прилепился крохотный кружок, с надписью мелким шрифтом "Туринская культбаза". Мягко выражаясь, карта не отражает действительности. Здесь сказался; некоторый консерватизм, непростительный для географов. Несколько лет тому назад при впадении реки Кочечумо в Нижнюю Тунгуску действительно стояли одинокие домики культбазы. Но ведь это было несколько лет тому назад. А жизнь властно корректирует карты, корректирует ежегодно, даже ежемесячно.
И вот, на стрелке двух рек постепенно и незаметно возник поселок с электрическим освещением, своей газетой, кино и аэропортом. Он не очень велик по нашим понятиям, но по северным условиям его можно назвать большим поселением, заслужившим право на то, чтобы слово "Тура" на картах писалось жирным шрифтом.
В Туре есть двухэтажные дома, есть коттеджи. Построено здесь за последние годы много, но все же недостаточно: население растет куда быстрее, чем квадратные метры жилой площади. Жилищный вопрос — очень острый вопрос для туринцев. Лес, что окружает поселок, обманчив: из него много не настроишь. Лиственница лесотундры не дает хороших бревен для стройки, их надо сплавлять с верховьев, из Ербогачен.
В Туре немало приезжих. Здесь можно найти и уроженца Крыма, и ленинградца, и омича. Что привлекло их сюда, за тысячи верст от родных мест? Может быть, пресловутый длинный-предлинный "северный рубль?" Есть, конечно, в Туре небольшой процент таких искателей солидных окладов, нагрузок за отдаленность, надбавок за суровость климата. В семье — не без урода.
Старожилы их терпеть не могут и они ищут сочувствия у вновь приехавших. Но находят его редко. Все меньше и меньше становится на нашем севере залетных стяжателей. Их быстро раскусывают и с первой же оказией отправляют туда, откуда они явились.
Зато появились в Туре свои энтузиасты, хорошие и честные люди, полюбившие суровый край, сроднившиеся с ним. В первый же день по приходе в Туру я случайно услышал на берегу разговор между молодой светловолосой девушкой, счетоводом пушной конторы, и пареньком в выцветшей гимнастерке со следами отпоротых петлиц — вероятно, демобилизованным красноармейцем: