Пассажиры с нетерпением ждут возвращения Степана с отчётом. Степан открывает пассажирскую дверь и, зайдя в салон, обращается напрямую к Гоше.
СТЕПАН: Ну что парень, похоже, я был прав. Не надо тебе было быть через час в селе. Колесо пробито. Я, конечно, поменяю его, но это ещё на час примерно нас задержит.
ГОША: Чёрт. Ладно, на попутках доберусь, тут уже километров тридцать осталось.
Гоша хватает с сиденья сумку и, выскочив на улицу, бежит ловить попутку.
СТЕПАН (горестно усмехнувшись, обращается к оставшимся пассажирам): Пользуясь, случаем, можете пока мальчики налево, девочки направо.
Пассажиры начинают расходиться.
Степан стаскивает инструмент к колесу, скидывает рубаху, занимается съёмом запасного колеса.
Из автобуса выходит последний пассажир Николай.
На сцене в поле видимости зрителя остаётся только Николай и Степан.
НИКОЛАЙ (спускаясь со ступенек): Может помочь чем?
СТЕПАН: Вдвоём только мешать друг другу будем. Но помощь в качестве какой-нибудь занятной истории приму с удовольствием!
НИКОЛАЙ (садясь на ступеньку): Занятные истории? Их есть у меня. Дело было в прошлом годе. В аккурат, на день влюблённых, как по заказу. Самогона натащили к Надьке. Надька это моя крестная, все гулянки проходят у неё.
СТЕПАН (срывая болты на колесе): А вы прямо так отмечаете день влюблённых организованно?
НИКОЛАЙ: Да нет, просто четырнадцатого февраля день рождения у Надьки, а день влюблённых, это уже совпало. Но совпало в тему!
СТЕПАН (прикладываясь к ключу): Ясно.
НИКОЛАЙ: На улице морозец, в избу все забегают, покрякивают. Да не столько от мороза, сколько от предвкушения, что вот-вот накатят крепко. Как водится, в общем.
Николай умолкает, припоминает детали с затейливой улыбкой. Степан оборачивается к рассказчику, потеряв аудиальный сигнал.
НИКОЛАЙ: И надо такому было случиться, что составили всё это добро у входа, у двери, чтобы прохладой обдало самогонку. Так-то она лучше идёт. От двери дует. На мороз вынесешь – замёрзнет, в хате жарко. Да, главное, так всегда раньше и делали и ничего. А тут стол уже накрыт, гости почти все в сборе, осталось только разлить. Митька – муж Надьки пошёл за первыми пузырями, и у входа встречается с Воронёнком. Воронёнок – это местный дурачок. Не то что дурак, но какой-то он у себя на уме всегда. Хотя, чего греха таить, занятный парень. Ну как парень, ему сорока ещё нет. Весёлый, бродяга, ни один праздник без него не обходится. Душа компании. Его и матерят и даже бьют иногда за идеи его смелые, но он ничего, не обижается, всё равно шутит. Так и получается. Половина хохочет, половина бьёт. А потом он про других шутит, тогда его другая половина долбит, пока первая хохочет. Его юмор часто не лишён оснований, но кто же признает за собой, всегда проще дать пару тумаков говоруну, чем оправдаться перед всеми за услышанное. Так что на праздниках ему всегда рады. И повеселиться и кулаки почесать, во всём уважит Воронёнок.
Водитель подыскивает нужную точку под домкрат.
СТЕПАН (из-под автобуса): А за что Воронёнком-то окрестили парня?
НИКОЛАЙ: Так он на ворона похож. Взгляд, знаешь, такой острый, сам чёрный, носатый, ну чистый клюв.
СТЕПАН: Носатый говоришь? Знать бабы-то его любят?
НИКОЛАЙ: Ты погодь, про баб после. Заходит этот Воронёнок, значит, навстречу Митьке. А сам уже хорошо поддатый. И заходил, об порог запнулся да на пузыри с самогонов как брякнется. Прямо на глазах хозяина все заготовки растеклись по полу. Ни одной посудины целой не оставил, как специально.
Степан выползает из-под автобуса, с интересом глядит на собеседника.
НИКОЛАЙ (с памятной горечью): Как народ взбунтовался…
СТЕПАН: Пошутить в этот раз не успел, надо полагать, ваш Воронёнок?
НИКОЛАЙ: Какой там, сразу стали бить. Но, немного ему клюв подправили, а дальше что делать? Он всё равно ничего почти не чувствует, сидит, улыбается, ему то уже хорошо, а всем остальным ни салат в горло не лезет, ни картошка не мила без разогреву.
СТЕПАН: Так не уж то в деревне ни у кого поблизости не было больше «горючего»?
НИКОЛАЙ: Те, у кого были рядом – те принесли, их пузыри рядом разбитые лежали. Пол залит, стекла куча. Ароматы избу застили, а толку, с полу слизывать не будешь. Есть, конечно, у тех, что подальше, как в деревне без этого. Есть, конечно, есть, но мороз на улице, говорю же. Лишний раз идти не охота никому. А коли пойдёшь, так к чему возвращаться, закусь и дома найдётся. Все это понимают. Сидят, дуются, на Воронёнка поглядывают. Я тоже там сидел. Ох, зол на него был, помню. А рядом со мной сидел кум.