Арио сам караван и возглавлял, равно как и весь отряд. Хоть и приказчиком именуется, а кто главный, сразу видно. Что он говорил – то было законом, даром что он посмеивался через слово, и даже голоса ни разу не повысил. Ну и мне ответил вежливо:
– А это не контрабанда. Поэтому ландскнехты, случись их встретить, нас не заметят.
– Община Рюгеля просто не хочет напрямую продавать? – догадался я. – Но продавать все же хочет?
– Верно, – кивнул Арио. – До границы Валаша им рукой подать, войны между ними нет. Но поддерживают они нас, так что сам видишь. Они берут чуть не половину цены за винтовки, а Валашу, который у них тоже покупал, задрали цену вдвое.
– А старичок?
– Без этого старичка в Рюгеле даже яблоко на базаре украсть нельзя. Надо с этим яблоком пойти к нему и обязательно дать ему откусить, если не хочешь случайно оказаться повешенным на собственных кишках.
– Понятно. И если попадемся как-то, то ответственность на главном преступнике города?
– Именно так. Старичка зовут Морт Удавка, и если бы он не был время от времени нужен, городской палач давно бы взрезал ему живот и намотал кишки на ворот, а потом зажарил прямо у него на глазах.
Несмотря на свой мирный вид и то, что больше всего Арио напоминал именно приказчика, в седле он сидел ровно и вооружен был серьезно. За спиной у него разместился короткий карабин рюгельской, как и мой, работы, на седле висел длинный, так называемый «рейтарский» револьвер, тяжелый, со стволом в две пяди и специальным откидным упором, дававшим при стрельбе с одной руки дополнительную опору для предплечья. А на боку у него был второй револьвер, обычный.
Пошел такой обычай вооружаться от наемных конных стрелков, называемых рейтарами. В отличие от вольных и горцев, обстреливающих вражеский строй из карабинов с удаления, а потом атакующих сперва револьвером, а затем и клинками, рейтары и начинали с револьвера, но именно своего, мощного и дальнобойного, с расстояния поменьше, но и огонь от них шел гуще, затвор дергать не надо. И расстреляв все патроны, атаковали, причем подчас не клинками, а вторым револьвером, а у некоторых их было не по одному и по два, а по три. Сабли же свои они, как и мы, возили притороченными к седлам, потому что иначе как в конном бою ими не пользовались. А у Арио сабли и вовсе не было.
Такая тактика была хороша всем, кроме того, что спешившийся рейтар сразу начинал проигрывать обычному пехотинцу с винтовкой. Поэтому многие из них обзаводились еще и карабинами, подражая вольным и горцам, но это уже не было правилом. И стрелять так, как мы из него, с седла, они не умели, хотя револьверной пальбе могли сами кого хочешь поучить.
– Далеко до сбора идти нам?
– Только сейчас спрашиваешь? – вроде как удивился Круглый. – Тебе не все равно?
– Все равно, если честно, – кивнул я. – Где всей дороги конец, я и так знаю, а где остановки по пути… какая разница?
– Это хорошо, – кивнул он, секунду о чем-то подумав. – Такие люди нам особенно нужны будут.
– Какие?
– У кого к валашскому князю личное. И кому этого доказывать не надо.
– В смысле?
Вообще-то я понял, что он имеет в виду, но хотел, чтобы Круглый Арио сказал это вслух. Не всегда следует догадливость проявлять.
– Ты – вольный, – спокойно сказал он. – Все уже знают, что случилось с вашим народом. Каждый уцелевший из вас теперь на вес золота. Ну да ладно, об этом мы позже поговорим, после того, как доберемся до места.
– А все-таки далеко?
– Дней десять пути, – ответил он уклончиво. – Мимо не проедем, не беспокойся.
8
Дорога тянулась и тянулась, шли дни, перемежавшиеся ночами, когда обоз останавливался за небольшую мзду на ночевку на общинных землях деревень и малых городов. Тянулись слева бесконечные холмы, море то появлялось справа, то снова исчезало. Поля сменялись лесами, а леса садами и виноградниками, проходили мы через дорожные заставы, пересекали границы земель. Мосты переводили наш обоз через ущелья, лишь в некоторых из которых, ввиду сухого времени года, можно было увидеть мелкие быстрые речушки, несущиеся к морю.
Кузнец в основном шел шагом, наслаждаясь спокойной жизнью, отфыркиваясь и отмахиваясь хвостом от назойливых мух, иногда я сам спешивался и вел коня в поводу, когда обоз замедлялся. Жара делала всех молчаливыми, хотелось все время пить, и всем мечталось о спокойном сне где-нибудь в тени.
Я присматривался к попутчикам, находя в них самых обычных ловцов удачи. Из двух десятков человек, подписавших контракт с Пейро, полтора десятка успели послужить в самых разных вольных ротах, наемного солдата было легко и просто опознать в каждом из них. Жизнь ландскнехта чаще всего коротка и бесшабашна, и люди, умудрившиеся пережить очередную войну, каких случалось много, становились словно существами особой породы, привыкая не бояться ни богов, ни демонов и жить сегодняшним днем. Голова и руки-ноги на месте, в кармане звенит серебро – о чем еще мечтать?