Бойтесь своих желаний (По канону — «Год крысы»)
Возвращение Алька Хаскиля в Брбржисщ сначала прошло практически незамеченным. Широкой общественности было известно, что сын Хаскилей, вопреки воле родителей, сбежал в ринтарскую Пристань. Учитывая историю деда, никто и не сомневался, что Альк станет путником. И стал. Что тут такого?
Потом говорили, что видели его во дворце, с секретным донесением, после чего Ее Высочество Исенара долго ходила сияющая, с таинственной улыбкой на устах. Фрейлины немного посудачили о том, что же было в том донесении, однако едва не начавшаяся война с Ринтаром сменила приоритеты в разговорах, и теперь сплетничали о том, что случилось на границе. Слухи ширились, плодились; говорили даже о божественном вмешательстве.
Как бы то ни было, в один прекрасный день Альк снова появился во дворце. Вместе с отцом, с которым если не помирился до конца — придворные углядели поджатые губы старшего Хаскиля и взгляды, которые он иногда бросал на сына, — то хотя бы договорился о нейтралитете.
Хаскилей сразу же проводили к тсаревне. Что произошло за закрытыми дверями — осталось тайной даже для вездесущих глаз и ушей, но в результате переговоров Альк остался при дворе. Поговаривали, что он ждет какого-то тайного задания государственной важности.
Годы, проведенные в Пристани, не исправили характер младшего Хаскиля. Он остался таким же язвительным мизантропом, как и до этого. Разве что спеси немного поубавилось. Зато от его проницательных глаз хотелось побыстрее скрыться. Казалось, путник заглядывает прямо в душу и вот-вот пойдет к тсарице докладывать о всех случаях мелкого воровства, заговоров и тайных союзов, направленных на снискание внимания и благосклонности правящих особ.
Фрейлин Альк притягивал, как пчел — мед. Таинственность и опасность, исходящие от него, были просто осязаемыми. Крыса на плече придавала облику еще большую изюминку. Но все ухищрения девиц были безуспешными. Альк смотрел на фрейлин и не видел их. Даже обморок одной из них не помог. Жестокий Хаскиль просто переступил через тело, не удостоив его взглядом. Хотя из-под предварительно распущенной шнуровки корсета соблазнительно выглядывали полукружья грудей. И даже левый сосок — едва-едва, чтобы возбудить интерес и желание.
Ни интереса, ни желания Альк не проявил.
Девицы начали на него настоящую охоту. Придворные делали ставки. И с каждым днем они росли. То тут, то там виднелись стайки фрейлин, оживленно обсуждающих очередную стратегию покорения Хаскиля. Однако Альк не попался ни в одну из ловушек. Девицам приятнее было думать, что в этом помогало его путничье чутье, а не ум. Вот еще — признавать себя глупее!
Иногда Альк исчезал, но этому никто не удивлялся. Кому, как не отпрыску славного рода, продолжать семейное дело служения Саврии? В отсутствие Алька фрейлины не дарили привычное внимание придворным кавалерам. Они как будто увядали до того момента, пока в ворота не въезжала скаковая корова, на которой с привычным отрешенным выражением хищного лица восседал предмет желаний всей женской части дворца.
Однажды Альк все же попался. Роковую роль сыграл случай. Владка случайно, задумавшись, повернула не в тот коридор, так же, задумавшись, брела по нему, морща лобик и решая, какое же платье надеть на бал. Розовое или зеленое? Синее — точно нет. Именно поэтому сидящий на банкетке и погруженный в свои думы Альк почувствовал (точнее, ощутил) опасность только тогда, когда ему на колени свалилось тело. Владка не захотела упускать возможность.
— Возьми меня! — заявила она безо всякой нежности, обвивая Алька руками за шею и ногами за бедра — на всякий случай, для верности.
Конечно, он мог стряхнуть девицу с себя несколькими движениями. И даже не одну девицу. Но преследования фрейлин так ему надоели, что Хаскиль-младший решил покончить с этим раз и навсегда.
— Хорошо, — прошипел он
Владка взглянула в его глаза — и ей стало страшно. Худощавое, но очень сильное тело навалилось на нее, сжав тонкие руки фрейлины в жестком захвате и подняв их над ее головой. Второй рукой Альк разорвал на ней платье. Он смял в поцелуе ее губы, прокусив нижнюю, и даже не заметил слабых попыток сопротивляться. Миг — и разорванные панталоны летят на пол. Еще миг — и коленом он раздвинул девичьи бедра. Еще миг — и рука, до тех пор жадно мявшая ее грудь, опустилась вниз, проникая пальцами внутрь. Владка, не желавшая уже ничего, вцепилась в длинную косу, очень удачно оказавшуюся рядом с ее рукой, и дернула ее изо всех сил. Лицо Алька на миг исказилось от боли, и тут же он отвесил девушке пощечину, отчего ее голова мотнулась по банкетке.
— Ты сама этого хотела, — напомнил он.
Не обращая внимания на отчаянное сопротивление и удары кулаков по его груди, он снял штаны, подхватил фрейлину под спину и насадил ее на себя, заставив коротко вскрикнуть. Одной рукой без видимого напряжения он опирался о банкетку, второй — крепко держал Владку, прижимая к себе и не позволяя вывернуться, освободиться и сбежать. Жесткая вышивка на рубашке царапала ее нежную кожу, полураспущенная коса щекотала шею, а часть прядей пыталась попасть в рот. Фрейлина мечтала только об одном: чтобы эта мука поскорее закончилась.
Несколько резких, глубоких движений… Альк кончил ей на живот, хрипло выдохнув. Сперма, сначала теплая, быстро застывала, стягивая кожу.
Хаскиль снял сорочку, обнажив четко прорисованные мышцы, швырнул ее на грудь девушки.
— Прикройся.
И, не оглядываясь, ушел.
Больше к Альку никто не приставал.