Куда же ты, не нужно втягиваться, не нужно, я хочу лизать и сосать эту розовую головку, которая робко выглядывает из рыжих волос, я пальцами беру за ствол и наклоняюсь, чтобы поцеловать там, облизнуть, пройтись языком по всей длине, ты вздрагиваешь — да, сейчас, позволь себе расслабиться, сейчас. Я чуть-чуть толкаю тебя рукой, чтобы ты выгнулся, оперся о стол, чтобы подал ко мне то самое место, которое — я уверен — никто еще так не ласкал!
Я не знаю, какой ритм ты любишь, я ищу наощупь по стране удовольствия для тебя, я сосу, быстро, так, как было бы приятно мне. И ты вздыхаешь вдруг, шумно, выпуская воздух сквозь зубы, и я понимаю, что наконец-то нашел тот самый ритм, еще, еще и еще. Увеличившийся член становится все тверже, и на кончике его выступает солоноватая капелька — слизнуть ее, как ты слизывал сгущенку, да, после этой капельки в животе все скручивается, нет возможности больше выносить это напряжение, я уже давно, давно готов, как только прикоснулся к завитку твоих рыжих волос на белой мраморной коже, как только провел руками по твоим мышцам.
Твой вздох, взгляд из-под полуприкрытых ресниц, что может быть эротичнее, что может заводить еще больше.
Непослушные руки, пальцы дрожат, в горле пересохло, я пытаюсь снять брюки, не получается с первого раза, если бы знал, что так будет, надел бы спортивки, но кто ж знал, кто знал, что мы останемся одни на всем корабле, что ты будешь облизывать сгущенку с ложечки, и я подумал, что на этом месте должен быть мой член, и не сгущенку ты должен облизывать с него, а сперму, потому что невозможно смотреть на тебя, прикасаться, ласкать руками мышцы, и удержаться.
Ты проходил по коридору, полотенце небрежно завязано на бедре, я знаю, знаю, кто научил тебя этому шику мачо, белое бедро мелькает, волоски отблескивают золотом — нужно подавить в себе вой, желание, улыбнуться, потом у себя в каюте — вспоминать, как ты лежал, недвижимый, как пищал монитор, когда я ласкал тебя, как ты шел сегодня, голые ноги, золотистые волоски, мускулы перекатываются.
Наконец-то одежда упала, и раздвинуть твои бедра, заставить сильнее откинуться назад, и толкнуться в теплую тугую дырочку, еще сильнее, дрожь проходит по всему телу, какой же ты желанный, о, да!
Там так туго, тепло, тесно, замереть, вглядеться в лицо — не больно ли?
Но глаза закрыты, рот приоткрыт, жемчуг ровных зубов и язычок, легким движением облизал губы. Они у тебя пересохли? У меня тоже, я не могу, дыхание вырывается с хрипом, потому что сдерживаюсь из последних сил.
Обхватил его член рукой, приласкал яички — они сжались, сморщились, член — ах, какой красивый, напряженный, переплетенный венами, головка розовая, и на ней снова появилась белая капелька.
Войти в ритм, прикусив изнутри щеку, чтобы не кончить сразу, потому что невозможная тугость обхватывает и поддается от каждого толчка, а он дышит, дышит глубже, ресницы дрожат, быстрее, быстрее….
Белая сперма, как капли сгущенки, такая же вкусная, капли на надписи «лучший», конечно, лучший, самый лучший!
Без сил прижаться к его груди, тяжело опереться на стол. Пусть рубашка тоже промокнет от капель, по спине стекает струйка пота, везде пот, и запах разгоряченных тел.
Сердце твое бьется быстро, быстро, ты не регулируешь организм, не замедляешь реакции, не корректируешь гормоны, и от этого радостно.
Прижимаюсь к тебе, как хотел, знаю, что удержишь мой вес легко, а я прижимаюсь, осторожно вывожу свой член, и чувствую твой, еще такой большой, упругий, горячий, целую тебя сначала в шею, потом в губы, глубоким, полным страсти поцелуем, ты отвечаешь, ласкаешь мой язык, как ложечку, то свернув свой язык в трубочку, то расслабив. Сладкий, сладкий, сладкий!
Я смотрю на тебя — из глаз исчезла обреченность, они полны удовольствия и немного — удивления, ты, наверное, анализируешь все, но я вижу, что тебе понравилось, я знаю, сегодня вечером я позову тебя к себе и мы повторим, я хочу почаще видеть, как ты прикрываешь глаза, как напрягаются твои мышцы, как ты дышишь тяжело и глубоко…
…Внезапно на плечо упала рука, тяжеленная. Он вздрогнул, в ужасе обернулся. Тед! Только не это!
— Док? Эй, док!
— Вениамин, с тобой все в порядке? — в голосе Станислава звучала тревога. — Ты… Что с тобой?
— Ничего, — прохрипел Вениамин. Слова царапали пересохший рот. Полина поднесла ватку с нашатырем, но доктор отмахнулся. — Извините, продолжайте обедать.
Вениамин с трудом разжал руку, на стол упала согнутая ложка. Тед присвистнул.Сидящий напротив Дэн убедился, что с доктором все в порядке, и принялся доедать сгущенку.