Я вижу войну, продолжающуюся уже тридцать лет. Восстание на Веде, причиной которому стала эмансипация. Имперские сепаратисты. Оцепленные Гвардией системы. Продолжительный конфликт, вспыхнувший сразу на трех мирах. Слухи о массовых казнях, санкционированных Гвардией.
Грязная война. Империум сражается сам с собой. Неудивительно, что Аза Ланг настолько измотана. Извечный Враг, зеленокожие, эльдары — все они страшные противники. Но в конечном итоге, когда дело доходит до войны людей с себе подобными, я не знаю более страшного и жестокого врага, чем представители нашего собственного вида. Людмиле все это кажется отвратительным. Ага, понимаю: ее семья происходит с Веды.
Еще более ненавистно для нее это назначение. Раец. Прямо на передовой, на станции слежения. Постоянные тревоги, напряжение, оборона. Она устала от всего этого.
И основную ненависть вызывает в ней ку'куд. Шепчущий терновник. Люди, запертые здесь, и без того страдали бы от паранойи. Кусты только усугубляют ее.
Жаль, что я не могу ее утешить. Я...
— Гннххх!
— Гидеон? Вы все еще со мной? Я вас не потеряла?
— Я здесь.
Мой голос трудно назвать даже шепотом. Людмила только что извлекла еще один осколок костяного крюка. Он со звоном падает в миску.
— Меня тревожат ваши жизненные показатели, Гидеон. Прошу вас, постарайтесь оставаться здесь, со мной.
Попытаюсь.
Ку'куд скребется в мое сознание. И хотелось бы заглушить его, но не выходит. Словно где-то поет хор... неодушевленный хор. Я...
Кустарник резонирует. Когда я пытаюсь откинуть его, он только сильнее напирает. Разумен он или нет, но усиливает мои мысли, возвращая их в виде эха. О Трон, я могу...
— Арнгхххх!
— Гидеон? Гид...
Похоже, что я терял сознание. Да, действительно хрон, установленный на столе, убежал уже на восемь минут. Восемь ли?
— Людмила?
— Гидеон? О, ради Трона! А я-то, мать вашу, уже думала, что угробила вас!
— Ну что за слова.
Она смеется. У Людмилы приятный смех. Мужчины, ухаживавшие за ней, обожали его. Почему же она так и не смогла найти себе хорошего партнера, с которым можно было бы связать свою судьбу? Теперь все кажется таким далеким. Похоже...
— Гидеон! Вернитесь, ублюдок!
— Я все еще здесь.
— Мне придется залезть еще глубже в эту рану. Вы должны собраться с силами. Сможете выдержать?
— Да.
— Попытайтесь подумать о чем-нибудь. Сосредоточьтесь на этом.
— Хорошо.
Я пытаюсь сосредоточиться на... Меня уносит. Я пытаюсь вспомнить, как фокусировать свои мысли. Все кажется пустым и незначительным. Я думаю о Нейле, Кыс, Каре, Уилле...
Он мертв. Я знаю, что он мертв. Его убил Молох.
Когда я вспоминаю о Молохе, ко мне отчасти возвращается связность мыслей. Зигмунд Молох. Если бы не он, я бы не оказался здесь. Без него моя жизнь сложилась бы совсем иначе.
Я испытываю жгучую ненависть. Во мне вскипает энергия.
Так-то лучше. Отличные жизненные показатели. А теперь будет действительно больно.
Молох. Молох. Я хочу... хочу прикончить его. Пусть он от меня в тысяче лет и на расстоянии в половину Галактики, но я не забыл о нем и мечтаю уничтожить его. За все, что он сделал со мной. За то, что загнал меня сюда.
— Гидеон, ваш пульс слабеет. Гидеон?
Ку'куд. Дверь. Теперь я все вижу. Теперь я все могу видеть и...
— Гидеон?
Я все вижу. Трон, я понимаю, что очень быстро угасаю. Каждый из инструментов Людмилы, погружаясь в меня, обладает собственным привкусом. Соленый запах скальпеля, металлический оттенок пинцета, хлорный аромат рано-расширителей.
О Трон. О Трон, я и в самом деле умираю.
Но теперь я все вижу. Ох, как отчетливо я все вижу. Дверь. Ключ. Ку'куд. Я посылаю этот образ в сознание Людмилы. Если бы только я мог... если бы только получилось.
— Ой! — Она вскрикнула и затряслась. — Прекратите!
Если бы я только мог. Если бы я только мог. Если бы я только...
Если бы я только мог. Если...
Башесвили отскочила от хирургического стола.
— Гидеон? — спросила она.
Все мониторы вокруг нее перестали попискивать и показывали только прямую линию.
— Нет! — закричала Людмила.
Глава десятая
С толчком и скрежетом металла о металл служебный модуль пристыковался к «Милашке». Засуетились серви-торы и корабельные грузчики, с шумом и криками перегружая в межпалубные лифты ящики с провиантом. Шипя гидравликой и выпуская клубы пара, открывались массивные люки.
В грузовом отсеке, освещаемом только тусклыми лампочками под потолком, было практически темно. Кара спрыгнула с массивной трубы воздушного циркулятора, на которой пряталась во время полета от орбитальной станции. Низко пригибаясь, она пробежала вдоль платформы и запрыгнула на один из загруженных подъемников, уже уходивший наверх.
Подъемник вплыл в огромный трюм «Милашки». Здесь пахло специями и гнилыми фруктами. Члены экипажа и сервиторы были слишком заняты разборкой другой башни из контейнеров, поэтому Кара незамеченной соскользнула с подъемника и растворилась в тени. На ней был черный комбинезон с капюшоном, скрывающим ее рыжие волосы. Мимо нее, переговариваясь, прошли матросы. Она почувствовала запах пота и застарелый перегар лхо, исходящий от их одежды. Когда они удалились, Кара нашла более удобное место, где и спряталась. Со своей позиции она могла наблюдать за происходящим в основном трюме. Сам Сайскинд присутствовал здесь — рыжеволосый мужчина с красивым суровым лицом, облаченный в стеклотканевую куртку. Сейчас он разговаривал с капитаном служебного модуля и подписывал грузовую декларацию.
Однажды Кара уже побывала на борту «Милашки». В тот день «Потаенный свет» захватил капера и досмотрел по пути на Ленк. Казалось, будто это произошло целую вечность назад, но Кара прекрасно помнила расположение помещений. Она дождалась некоторого затишья и пробежала по боковому проходу к люку.
В коридоре, открывавшемся за ним, было тихо и безлюдно. Она устремилась вперед.
На то, чтобы миновать три палубы, у нее ушло десять минут. Пять раз за это время ей приходилось искать укрытие, когда мимо проходил кто-нибудь из экипажа. По ее оценке, мостик был уже недалеко.
Она торопливо шагала вперед, когда услышала приближающиеся голоса и шаги. Кара огляделась.
Прятаться было негде.
Люциус Уорна, возвышаясь над идущим рядом с ним капитаном Сайскиндом, с громким лязгом вышагивал по коридору. Уродливые раны, полученные им в Ведьмином Доме, до сих пор не были обработаны и начинали покрываться черной неровной коркой.
— Долго еще? — спросил он.
— Через тридцать минут мы отстрелим последнего поставщика, — ответил Сайскинд. — Еще час уйдет на то, чтобы прогреть двигатели, отключить якоря и завершить расчеты массовых соответствий для перехода. Лично я сейчас собираюсь поужинать. Не желаете ли присоединиться?
Уорна одобрительно хмыкнул.
Когда они уже подошли к выходу из коридора и Сайскинд открыл люк, Уорна остановился и оглянулся назад.
— Что случилось? — спросил капитан.
Уорна, продолжавший всматриваться в пустой проход, пожал плечами:
— Мне показалось... будто я что-то унюхал.
— И что бы это могло быть? — спросил Сайскинд.
— Не имеет значения, — произнес Уорна, покачав головой.
Они прошли через люк и скрылись из виду.
Кара выдохнула и спрыгнула с балки, приземлившись на ноги. Слишком близко.
Она слышала, как Сайскинд говорил про тридцать минут. Если она хочет оказаться на служебном модуле, когда тот отчалит, именно столько времени у нее и оставалось.
Мостик — широкое помещение с низким потолком — был практически пуст, системы переключены в автоматический режим ожидания. Она пряталась в тени, пока первый помощник капитана «Милашки» — Кара припомнила, что его звали Орналесом, — проверял показания нескольких мониторов вместе с еще двумя своими людьми. Затем все трое удалились, направившись в навигационный зал.