Белкнап воспользовался этой возможностью. Он заскользил по старой кухне, держась как можно ближе к тени возле стен и прижимая к груди винтовку. Старые трюки не так просто забыть. Всегда держись в укрытии. Пригибай голову.
Сердце бешено забилось. Стоило хотя бы одному из мальчишек оглянуться, и его бы заметили, подняли тревогу. Но дальше прятаться стало невозможно. Надо было найти Кару. И не существовало в этот момент ничего более важного во всей Галактике.
Часть его сознания словно отошла в сторонку и посмеивалась над ним. Всю свою взрослую жизнь он подвергал себя риску: шесть лет в Гвардии, девять — в качестве окружного медика, а все остальное время отработал подпольным врачом. Каждый раз, идя на риск, он делал это ради общего блага, исходя из профессионального долга. И всегда его поступки были просчитанными и рациональными. Но сейчас... Он лез прямо в осиное гнездо, кишащее еретиками и социопатами, ради любви женщины, которую узнал так недавно, ради женщины, которая скорее всего уже неделю как мертва.
Это было совсем на него не похоже. Не его уровень. Он никогда не работал полевым агентом Инквизиции, как, например, Тониус, Бэллак, Кыс или, Трон упокой его душу, Гарлон Нейл. Не такую жизнь он избирал для себя, и никто не призывал его на эту службу. Белкнап был всего-то демобилизовавшимся солдатом, умеющим неплохо обращаться с лазганом, но плохо знакомым с техниками бесшумного передвижения и использования укрытий.
Все, что у него было, так это вера и страсть. И он очень надеялся, что этого окажется достаточно.
Мальчишки-уборщики отхлынули от двери, бросаясь по своим местам, — видимо, возвращался их начальник. Белкнап едва успел выскочить через дверь в противоположном конце кухни. Он затаился в тени, восстановил дыхание и направился к грязной лестнице, ведущей на верхние этажи странного дома.
Когда он уже стоял на ступенях, снаружи раздался грохот, прорвавшийся сквозь непрерывный ропот грозы. Что это было?
Турбины флаера?
— Мне бы очень хотелось знать, что здесь происходит? — произнес Зигмунд Молох, заходя в холодную и сырую кладовую.
Он появился словно из ниоткуда. Куллин оглянулся, увидел своего компаньона и бесшумно выругался. Нацепив на лицо усталую улыбку, он пошел навстречу:
— Зиг, Зиг, дружище, тебе незачем беспокоиться по таким пустякам.
Он взял Молоха под локоть и попытался вместе с ним спокойно выйти за дверь, но тот стряхнул его руку:
— Мне не нравится, что ты от меня что-то скрываешь, Орфео. Кто это?
Молох отпихнул Куллина в сторону и направился к дальней стене нижней кладовой. Уорна и Слейд неохотно отошли от своего пленника.
Орфео понял, что теперь придется проявить куда больше обходительности, чтобы успокоить компаньона, поэтому решил изменить подход:
— Признаюсь, Зиг, ты меня поймал. Это Бэллак. Я хотел сделать тебе сюрприз.
— Бэллак? — спросил Молох, вглядываясь в лицо человека, которого Слейд и Уорна приковали цепями к каменной стене кладовой. — Бэллак? Дознаватель?
— Мне хотелось сделать тебе подарок, — произнес Куллин.
Молох уже не обращал внимания на фасилитатора. Он опустился на колени возле Бэллака, вглядываясь в его лицо.
— А я-то полагал, что прикончил тебя, — произнес Зигмунд.
Стоящий позади него Куллин бросил резкий взгляд на Уорну и Слейд. Лейла опустила ладонь на рукоять пистолета в кобуре. Люциус бесшумно вытащил болтер. Казалось, что Молох ничего не замечает. Он протянул руку к шее дознавателя и принялся массировать точку пульса.
Бэллак забормотал и открыл глаза. Голова его закачалась, глаза пытались сфокусироваться. Кровь сочилась сквозь тесно сжатые зубы.
— М-молох?..
— Угадал, — ответил Зигмунд. — Ты что здесь делаешь, Бэллак? Какая причина могла привести тебя ко мне?
— Я хотел... — слова, срывающиеся с разбитых губ дознавателя, были неразборчивы, — хотел...
— Чего ты хотел? — спросил Молох.
— Отомстить тебе, ублюдок! Хотел отомстить. Ты бросил меня подыхать. Мы же братья, Когнитэ. Я помогал тебе ради братского взаимодоверия, а ты предал меня.
Молох встал и посмотрел сверху вниз на Бэллака:
— Ты лишь жалкое подобие истинного Когнитэ. Жиденькое пятое или шестое поколение, оскорбляющее наши традиции. Ты только инструмент, которым я пользо вался без всяких угрызений совести. Я ничего тебе не должен.
Бэллак простонал и попытался броситься к Молоху, но цепи оказались слишком короткими.
— Значит, ты проделал весь этот путь только для того, чтобы убить меня? — спросил Зигмунд, прежде чем повернуться к Куллину. — Впрочем, меня куда больше волнует другой вопрос. Как, черт возьми, он сумел выйти на меня?
— Зигмунд, мы уже работаем над тем, чтобы узнать ответ, — осторожно произнес Орфео. — А пока...
— Нет! — отрезал Молох. — Я хочу знать, что происходит, Куллин! Сейчас же!
Уорна стремительно бросился к нему. Зигмунд прищелкнул пальцами правой руки, и болтерный пистолет вылетел из рук Люциуса. Молох подхватил его, развернулся и нацелил в голову Бэллака.
— Молох! Это ведь вопрос восхитительного чувства братского взаимодоверия! — пробубнил дознаватель.-Молох!
— Заткнись! — сказал Зигмунд, нажимая на спусковой крючок.
Голова Бэллака взорвалась. Забрызганная кровью Слейд отскочила назад. Вздрогнул даже Уорна.
— Зигмунд... — проворчал Куллин.
Молох грязно выругался, прежде чем повернуться к ним, и спокойно возвратил болтер Люциусу.
— Что еще ты скрываешь от меня, Орфео?
— Ничего, — уверенно произнес Куллин.
— Я задам вопрос иначе, - произнес Молох. - Как Бэллак сумел меня найти? И почему я слышу рев турбин?
— Я не... — забормотал Куллин.
Слейд и Уорна одновременно протянули руки к загудевшим линкам.
— К нам приближается транспорт, — сказала Слейд, посмотрев на Куллина.
— Видишь? — произнес Молох. — Думаю, Орфео, пора тебе прекратить вранье и доходчиво объяснить мне, что, во имя Бессмертной Восьмерки, здесь происходит.
Глава восьмая
Катер вырвался из ночной темноты и помчался на малой высоте к взгромоздившемуся на своем насесте Эль-мингарду. Сенсорная сеть твердыни Куллина, конечно, была переведена в пассивный режим последним приказом хозяина, но это все равно не объясняло того, как корабль сумел так близко подойти к ним и остаться незамеченным.
Удивляли и еще три фактора. Во-первых, то, как именно шел катер: на предельной скорости, чуть ли не прижимаясь к земле. У боевых пилотов такая манера полета называлась «целоваться с травой». Путь, проделанный судном, можно было проследить вплоть до границы Сарра по оставленному следу. Кое-где пламя турбин причесало вершины деревьев, разметало стога, сложенные на скошенных полях. Корабль летел, чуть опустив нос, что тоже требовало немалого опыта и безупречной реакции пилота.
Во-вторых, смущал способ маскировки небольшого судна. Модель и принципы действия установленных на нем щитов не знал ни Цабо, ни любой другой из профессионалов, находившихся в центре управления безопасностью Эль-мингарда. Катер просто неожиданно возник из ниоткуда. Только рев его дюз стал слышен раньше, чем сам корабль появился на скопах.
И в-третьих, сама ночь. Тучи казались грязным завывающим чудовищем, страшнее любого ведомого людям зверя. Гроза шагала по горам пьяным огром, сотрясающим небеса своим рычанием. Вокруг все сверкало, мерцало и раскачивалось от непрерывных ударов молний, создающих блики, ложные сигналы и фантомы на радарных экранах. Два когитатора замкнуло. Из динамиков грянули причудливые завывания и визги, заставившие Эльдрика, сидевшего за терминалом рядом с Цабо, сорвать с головы наушники.