По слухам первым на Пушкинскую вселился Африка. В паспорте у Африки был поставлен официальный штамп о прописке: улица Пушкинская, дом 10, квартира 1.
Однако жить в квартире было невозможно. Ни воды, ни электричества, ни отопления на Пушкинской не было. Зимой художники выходили в огромный двор, готовили на кострах шашлыки, пили водку и горланили песни. Редкие прохожие делали круглые глаза и прибавляли шагу.
Дом находился в аварийном состоянии. Стены покрывались трещинами и рушились. Штукатурка отваливалась блоками, весом в центнер. Нормальный человек проводил здесь сутки, а потом отлеживался неделю. Такая жизнь, когда ты ни на секунду не остаешься один, – кто ж это выдержит?
На Пушкинскую перебрались все безумцы города. Здесь работали «Храм Джона Леннона», несколько театров, дюжина галерей, издательство, два танцевальных клуба и «Фан-клуб электрика Корбутова». Во дворе аборигены установили памятник Сальвадору Дали. В одной из квартир жил настоящий козел.
В разгар борьбы с городскими властями художники решили сплотить ряды. В свой дом они пригласили жить музыкантов с именем. Может, хоть у них не отнимут квартиры?
На Пушкинскую переехали группы «Аквариум», «Наутилус Помпилиус» и ДДТ. На студиях никогда не писали песни, зато с утра до вечера пили водку.
Особенно много пили в студии ДДТ. Друзья из Уфы, пятнадцатилетние поклонницы, только вчера дембельнувшиеся солдаты, добровольные телохранители. Те, кто не мог держаться на ногах, вповалку спали в дальней комнате.
(Все новые и новые лица. Никогда не кончаются.)
Лидер ДДТ Юрий Шевчук с кинопродюсером Сельяновым как-то пошли попить пива, а нарвались на ребят, которые пива уже попили. Сельянов отделался парой синяков. А Шевчуку сломали челюсть и свернули нос, да так, что врачи опасались, сможет ли он теперь петь?
Петь Шевчук смог, а пить на четыре месяца бросил. Потом все началось сначала.
Но самая веселая студия была у группы «2ва Самолета»
В 1991-м американский консул в Петербурге попросил «Самолетов» выступить на даче у его знакомых. За выступление музыканты получили по 500 рублей на каждого. Это было больше, чем прежде они получали за год. На следующий день парни поувольнялись с предыдущих мест работы, засели в студии на Пушкинской и ощутили себя звездами.
С алкоголем в городе тогда было сложно. У барыг на Московском вокзале можно было купить портвейн, а у вьетнамцев возле Владимирского собора – технический спирт. Ходить музыканты ленились. В основном гоняли поклонниц.
С собой «2ва Самолета» привезли стол для бильярда. Стены оклеили жесткими порноплакатами – от пола до потолка. Девушки-поклонницы заходили, краснели и тут же уходили, а если оставались, то были рады, если музыканты поручали им сгонять за алкоголем и можно было не видеть эти ужасные постеры. Спали все в одной огромной кровати.
По утрам они долго вытаскивали аппарат, долго подключались, брали первые аккорды, закуривали папиросу, и на этом репетиция заканчивалась. Студия располагалась на первом этаже. С улицы постоянно кто-то заскакивал. В приоткрытую дверь норовили шмыгнуть бездомные псы. Какие уж тут репетиции?
6А еще на Пушкинской был лучший в городе музыкальный магазин «Нирвана». Площадь магазина была всего четыре квадратных метра. Но внутрь набивалось до ста пятидесяти меломанов за раз, и каждый находил для себя что-нибудь интересное.
Как-то в «Нирвану» зашла девушка-японка. На неплохом русском она спросила, есть ли у них последний альбом Петра Мамонова?
Японка на Пушкинской – это было необычно. Девушку угостили пивом. Мимо шел художник Олег Котельников. После пива появились и другие напитки.
– Что вы делаете в Петербурге?
– Учусь.
– Ух ты! Что изучаете?
– Я филолог. Изучаю творчество Петра Мамонова.
– Творчество? Петра? Мамонова? Сейчас мы ему позвоним… Алё, Петя? Слушай, а ты чего, занялся творчеством, что ли?
Вечеринку продолжили у Олега в мастерской. Потом поехали к новой знакомой в общежитие. Ночью художники распотрошили ее аптечку с модными иностранными лекарствами. Найти удалось много вкусненького. Еще через год Котельников и его японская знакомая зарегистрировали свой брак официально.
7Сквот на Пушкинской выглядел дико. На лестнице спали пьяные милиционеры в форме. Посреди ночи в дверь могли позвонить и сказать, что в соседней мастерской сидит Дэвид Боуи, а штопора ни у кого нет – не одолжишь?
Но обычная жизнь шла даже в этом необычном месте. Все как-то устраивались. Все женились. У всех родились дети. У Котельникова и его японской жены родилась девочка. Папа вместе с ней учил иероглифы. У Ивана Сотникова родились целых шестеро детей: Ольга, Ника, Маша, Тихон, Лука, Иван. Впрочем, об Иване Сотникове разговор впереди.