Мужчины по-прежнему не двигались. Я чувствовал их страх, это бесило меня еще больше.
— Вытащите его! — приказал голос сзади. Внезапно я увидел знакомое лицо — 362 — мой главный соперник, но человек, которого я и многие другие уважали.
362 схватил ключ и открыл дверь. Его широкая грудь была голой, черные спортивные штаны обхватывали ноги, а длинные черные волосы висели за спиной. Он распахнул дверь, и я встретился с ним лицом к лицу. Его карие глаза впились в мои, при этом моя грудь тяжело вздымалась из-за перенесенного адреналина. Затем он ухмыльнулся и, смеясь, похлопал меня по руке. Покачав головой, я смерил взглядом двух мужчин, которые преградили мне путь, и улыбнулся. Я мог бы убить этих двух слабаков за секунды. Они бы не успели моргнуть, как я бы сломал им шеи.
Запах мочи ворвался в ноздри, когда двое мужчин, как статуи, посмотрели на меня. Напряженность момента была разрушена, когда наверху прозвучал выстрел.
362 обернулся.
— Мы пойдем через восточные ворота. Охранники были убиты, но они отправят в ближайшее время других. Мы последние, остальные уже ушли. Никто из ублюдков не пришел к нам, кроме этих двоих. Они понятия не имели, кто мы.
362 побежал по лестнице обратно наверх, оставив меня потрясенным у камеры. Я посмотрел на невидимую линию, которая отделяла меня от коридора, когда взглянул вниз, то увидел, что мои руки дрожали.
Они тряслись...
Я никогда раньше не покидал свою камеру по собственному желанию, никогда не был за пределами этой комнаты, если только не дрался, подвергался пыткам или ходил из одной комнаты в другую.
Я провел рукой вдоль всего тела по многочисленным шрамам, доставшимся мне от пыток. Я все еще чувствую боль, которую мне причиняли, если я пытался вспомнить прошлое. Охранники металлическими прутьями наносили удары до тех пор, пока я не терял сознание. Каждый раз, когда пытался вспомнить что-нибудь из своего прошлого, я ощущал боль, которая бушевала во мне.
Услышав крики наверху, мои кулаки сжались, я вернулся обратно в камеру, срывая с крючка на стене свой кастет. Наклонившись к баку с грязью, окунул в него два пальца и провел две грязные, черные полосы под глазами. Я всегда скрывал их. Не знаю почему, но я всегда это делал. Охранникам нравилось, думая, что это делало меня более порочным и приносили грязь. Они говорили, что так я напоминаю им больше животное, чем человека.
Пробежав взглядом по своему оружию, я провел пальцами по резной надписи на стене и прочитал свою мантру.
Алик Дуров.
Бруклин, Нью-Йорк.
Месть.
Убить.
Услышав на лестнице знакомый звук тяжелых шагов охранников, я набросил капюшон кофты на голову, засучил рукава, чтобы было легче драться и, стиснув зубы, побежал в полную силу, атакуя трех охранников, перекрывших мне дорогу.
Годы жизни в клетке, борьба насмерть ради развлечений больных ублюдков — мои удары были быстры и эффективны. Я — чемпион. Я — лучший, поэтому на меня всегда ставили ... Я — машина ... Я — смерть.
Кастетом продырявил грудь первому охраннику, а видимые теперь его сердце и легкие, были гарантией скорой смерти. Удар по голове второму — безжизненное тело упало на землю. Третий охранник ломанулся обратно, когда узнал меня. Он должен умереть. Этот ублюдок все время бил меня и пытал. Теперь моя очередь.
Он пробежал только четыре шага, когда я схватил его за плечи, подставил подножку и наклонял его тело назад до тех пор, пока позвоночник не разломился надвое. Бросив труп, я пролетел семь лестничных пролетов, даже не запыхавшись.
Месть.
Убить.
Месть.
Убить.
Алик Дуров.
Бруклин, Нью-Йорк.
Убить.
Эти слова занимали все мои мысли, пока я передвигался по узким коридорам, избегая тел под ногами. Впереди бежали другие бойцы разных возрастов... и маленькие дети, только что привезенные в этот ад. Вместе с другими я вырвался наружу, легкие горели, мне едва удалось справиться с незнакомым ощущением свежего воздуха. Ветер хлестал по лицу, кислород наполнил мои легкие.
Свежий воздух.
Я не был на улице... Я не знаю, как долго. Годы. Годы в клетке без проблеска дневного света, вдыхая застойный воздух из смеси сырости, плесени и крови....
И смерти.
Смерть имела неповторимый запах, неповторимый вкус. Я вдыхал его день и ночь так долго, что теперь на чистом воздухе мне было тяжело дышать.
Видя, что другие бойцы собираются бежать через восточные ворота, охранник расставил руки, пытаясь их задержать, и лишился жизни, получив ножевое ранение в живот. Глаза 362 кровожадно блеснули, с его сая (прим.перев. вид оружия) капала кровь.