Она ведь не знала, кто он, и не интересовалась им.
Ее не беспокоило и то, что его, тогда еще ребенка, тоже сочли мертвым. Сколько он пролежал там, пока не обнаружили следы резни, а его дядя не открыл ему правду о случившемся и не поклялся отомстить? И сколько лет прошло с тех пор, как он на крови своего дяди поклялся стать орудием этой мести?
Но она не узнала его, и это казалось ему невероятным. Все ее внимание было отдано Мортону. Этому сластолюбивому, похотливому, развратному Мортону, ее спасителю. От какой же опасности он спас ее, почему она выглядела такой подавленной? И почему, ради всего святого, осталась здесь?
Но сострадание – орудие дьявола. Чарлз не должен позволить ему пробить его броню. Эта женщина вышла замуж за его отца по расчету, добровольно выбрала кочевую жизнь, родила его отцу сына, без конца говорила ему о своей любви, а потом обратилась к растленному извращенцу Мортону Истабруку, моля освободить ее из темницы, освободить ценой многих жизней и чуть ли не ценой жизни собственного ребенка. Он не мог забыть всех ее грехов и не должен был сострадать этой женщине, подарившей ему жизнь и превратившей его в бесчувственный камень.
Вещи никогда не бывают такими, как кажутся.
Он сорвал с себя рубашку, будто вместе с ней хотел стряхнуть с себя кошмар этой чудовищной долины, смыть грязь, в которую ему пришлось здесь окунуться.
Влажный войлок прикасался к разгоряченной коже, но не очищал от грехов. Жар Вэлли был угнетающим, давящим, отягченным похотью и желанием. В нем было что-то неправедное, нечистое, вызывающее тошноту, нечто извращенное и омерзительное. Ядовитая лихорадка в крови.
На какое-то мгновение, показавшееся ему вечностью, он пожалел о том, что затеял эти поиски. Слишком высока цена. Он стал терять боевой запал и боялся следом потерять душу.
Особенно после сегодняшнего вечера.
В дверь постучали.
Женщина. Мортон выбрал ему партнершу.
Возникло искушение не открывать. Но он уже ввязался в игру, и пути назад не было.
Он поднялся со стула, ничего не испытывая, кроме легкого любопытства.
Открыл дверь. Она. Темные вьющиеся волосы. Вызывающий вид. Яркие блестящие глаза. Прозрачная одежда. Даже она. Даже она! Хрипловатый голос:
– Могу я войти?
Черт, черт, черт – он так надеялся, что хоть одна из них не причастна к этой грязи, к этому бесстыдству. Черт бы побрал Мортона… Он прислал к нему королеву.
Она шагнула в комнату, закрыв за собой дверь непринужденным движением руки. Сердце ее бешено колотилось, когда она встретила его равнодушный взгляд. С таким нелегко справиться. Она не заметила в его глазах ни искры желания. У нее возникло ощущение, будто она ступила на лестницу, где не оказалось первой ступеньки.
На нем не было рубашки. Он ее ждал? Или это случайность? Но тогда зачем было Мортону посылать ее к нему?
По опыту она знала, что слов не требуется. Она развязала ленты у воротника. А стоило ей сделать движение, и он мог бы увидеть темную тень лобковых волос, крепкие соски, округлые ягодицы – так было сшито платье. Чтобы демонстрировать, а не скрывать.
Его отчужденный вид вызвал у нее ощущение неловкости. Бесстрастное лицо, непроницаемый взгляд, едва заметная испарина на загорелой коже. И ни малейшего намека на похоть. Он просто наблюдал за ней, как ученый за интересным экспонатом.
Она пожала плечами и слегка спустила платье, чтобы была видна грудь. Никакой реакции.
В следующее мгновение платье соскользнуло на пол, и она предстала перед ним во всей своей соблазнительной красоте. Изящные длинные ноги, словно созданные для того, чтобы обвиваться вокруг тела мужчины, овладевающего ею со всем пылом и страстью. Обольстительные темные волосы между ног, полные упругие груди с тугими розовыми сосками.
Как ни старался он показать, что равнодушен к ее прелестям, она поняла, что мужское естество предало его, набухший член рвался из штанов.
Она, конечно же, видела, что он поддался ее чарам, не смог совладать с собой. Да и кто смог бы?
Ему ничего не стоило оседлать ее и дать то, за чем она к нему пришла, эта королева с телом наложницы и моралью публичной девки, жаждущей острых ощущений.
Она такая же, как все они, черт бы ее побрал, и он решил, что не поддастся ей. Ни за что. У другого не хватило бы на это воли. Он резко отвернулся от нее, едва сдерживая ярость, и она от неожиданности отступила на шаг.
Невероятно! Он просто играет с ней. Еще ни один мужчина не отверг ее.
И этого она заставит пасть на колени, стонать и умолять. Заставит пожалеть о том, что он так обошелся с ней.
Джорджи подошла к нему сзади, обвила руками его бедра и стала тереться сосками о спину.
Он замер, и Джорджи улыбнулась. Руки ее скользнули за пояс его штанов и принялись поглаживать бедра. Она почувствовала, как он напрягся. Ее волшебные пальчики скользили по его телу, изучая его дюйм за дюймом, дразня прикосновениями набухавший член.
– Не надо! – процедил он сквозь зубы.
Словно не слыша, она обхватила член и стала поглаживать.
– Пустите меня!
– Не хочу. Он мне нравится. Такой длинный и твердый.
– Уйдите! – В его голосе послышался металл.
– Я ради вас разделась.
– Черт бы вас побрал… – Он с яростью оторвал ее руки от своего тела. – Одевайтесь!
Она начинала ненавидеть его.
– Это забавно. Я одета так, чтобы вы могли поиграть со мной. Но почему вам просто не взять меня?
Он овладел собой настолько, что мог повернуться к ней:
– Потому что ты шлюха.
Никто еще не назвал шлюхой ни одну женщину в Вэлли.
– А вы – мужчина… – Она вложила в это слово столько яда, что до него должно было дойти, но он словно не заметил.
– Значит, мы поняли друг друга. Одевайтесь.
– Я всегда так одета. Если прихожу к мужчине.
Он снова впал в ярость. Ему не нравились дерзкие женщины, скверные женщины, наглые женщины. Обнаженные женщины. Возможно, он предпочел бы, чтобы женщина легла в постель одетой и он срывал бы с нее одежду, а потом вошел в ее лоно?
Она шагнула к софе, села на край, выгнула спину, широко раздвинув ноги.
– Возьми меня, – прошептала она.
Он шагнул к ней, готовый раздеться и отдаться любовной игре, войти в ее горячую влажную пещеру.
Она улыбнулась.
В тот же момент он осознал, что каждое ее слово рассчитано на то, чтобы усыпить, загипнотизировать его, что она проделывала это с десятками мужчин лишь для того, чтобы подчинить своей власти.
– Вон отсюда! – Сквозь туман возрастающего желания услышала она его голос.
– Что?
– Вон! Сейчас же убирайся!
– Но ты… – Она вздрогнула. Ее пальцы изогнулись – так хотелось прикоснуться к нему.
– ВОН!
В его голосе и лице не было и намека на чувства. Казалось, он закован в броню изо льда и пробить ее не удастся.
Беспомощность охватила ее. Надежда на его помощь рухнула. Она потянулась за платьем, и ее обдало жаром стыда и унижения. Никто никогда не отвергал ее. Никогда. Она могла укротить самого строптивого мужчину. Но только не этого.
А она думала, все они одинаковы.
– Он захочет узнать подробности, – бросила она отрывисто, прежде чем уйти.
Он пожал плечами:
– Мне все равно. Можешь описать ему все в деталях.
– Он завтра опять меня пришлет.
– Ах вот как? Ну что за толстокожий тупой тип. И что ты станешь делать? – Будто у нее был выбор.
– А ты что станешь делать? – ответила она вопросом на вопрос, захлопнув за собой дверь.
Глава 3
– Ш-ш-ш! Она только что пришла.
– Не может быть. Еще очень рано, моя дорогая. И мне это не нравится. Я не был уверен в этом человеке…
– Она все тебе расскажет утром. Пойдем, мы еще не закончили.
– Но почему он не оставил ее у себя?
– Мортон, дорогой, забудь о ней, моя киска изголодалась по твоим сливкам. Займись лучше мной.