Сам Восстанавливающиеся Службы несколько раз отклонял решения совета, как Мéарана сочла, по тем же причинам. Как-то раз император поставил запрет на «привилегию инь» для дочери министра Всего Естественного. «Инь» была привилегией уклонения от экзаменов на получение места в иерархии. Судя по всему, она существовала для детей чиновников, поскольку на лице министра промелькнуло раздражение.
Гранд-секретарь заметил это и отрывисто бросил:
— Пять ударов! Сыновняя непочтительность!
Пристав, стоявший у стены с длинной палкой, вытянулся по стойке смирно, но Восстанавливающиеся Службы, оторвавшись от чтения очередного доклада, произнес:
— Отставить, пожалуйста. Императорское помилование.
— Я испугалась, — призналась арфистка Фудиру, когда сей достойнейший явился из терранского Закутка слегка униженный, но сильно просветленный, — по крайней мере, чуть-чуть.
Они встретились в номере Фудира в отеле «Сердитая гора». Мéарана сидела на удобном диване, пока человек со шрамами разглядывал свое лицо в зеркале.
— Кого? Твоего юного императора? — Фудир наложил пластырь на порез над левым глазом, поморщившись от жжения.
— Не столько его, сколько за него. Каждую его прихоть тут же выполняют. Во что это может превратить душу человека? Все пресмыкаются перед ним. Человеку не идет на пользу, когда перед ним пресмыкаются.
— Вероятно, ему лучше, — заметил Донован, — чем тем, кто должен пресмыкаться.
— Там было столько докладов… Ты знал, что вторая, независимая иерархия существует только для того, чтобы следить за поведением простых чиновников и составлять отчеты о любых «негармоничных словах и действиях»?
Фудир потрогал другие порезы.
— Бюро Теней, — произнес он. — Могло быть хуже.
— Куда уж хуже!
— Они могли бы следить за простыми людьми. Если правительство собирается вести слежку, то может сначала следить за своими членами. Систему можно отточить до совершенства, если первой группе чиновников ограничить возможность слежки за второй. Когда ты собираешься закончить эти полуденные встречи?
Мéарана вытянулась в струнку. Что-то в голосе Фудира…
— Что ты выяснил?
— Два факта. Во-первых, мастер-ювелир Хеннеси фу-линь помнит твою цепочку. Он взял ее под залог у человека с Арфалуна. Тот за ней не вернулся, поэтому он продал ее твоей матери.
— Арфалун. Следующая остановка матери. Она следовала за цепочкой? А во-вторых?
— Терране помнят, что она пару раз встречалась с человеком с Кàунтусульфалýги, который застрял здесь из-за землетрясения. Это все, что я услышал, кроме бесед о восстановительных работах.
— И кто он? О чем разговаривал с матерью?
Фудир поднял руку.
— Это может совершенно ничего не значить. Ищейка всегда слишком рьяно пытается найти связь. Остальные указали ему на это, а он обиделся и ушел…
— Фудир… Ищейка внутри твоей головы. Куда он мог уйти?
— Он дуется, не разговаривает. Из-за этого остальным сложно собрать мозаику воедино. Терране говорят, что, когда твоя мать вернулась, она спрашивала о том каунтлинге. Дебли Джин Софвари. Он был ученым-валлахом или притворялся им, поскольку носил любимую ими белую одежду. По словам терран, он мотался по всему блеску и брал мазки у людей из ртов.
— Что он делал?
Фудир развел руками.
— Показать?
— Наверное, поэтому мать встречалась с ним. Она хотела узнать, не безумен ли он.
— Я дал взятку диспетчеру на посадочном поле Дьюпорта, но, похоже, у Софвари был личный корабль. В записях об отбытии о нем не упоминается. Автоматическая система была повреждена во время землетрясения, поэтому все приходится делать вручную. Я провел еще один день, вынюхивая что-нибудь насчет Софвари, но, если бы терране знали больше, я бы понял. Непонятно, чем он заинтересовал твою мать. Он был слишком молод для ее постели.
Мéарана ощетинилась.
— Ня болтай так о моей матери.
— Мéарана… тебе следует понимать, что постель твоей матери не была запретной зоной. Маленький Хью бывал там, я бывал там. Даже Грейстрок там бывал. Как и бизнесмен с Ди Больда, директор КТК Павлина…
— Прекрати!
— И все это лишь за то короткое время, что мы с нею были напарниками. Не стоит затыкать уши. Твой внутренний голос не лжет.
Мéарана убрала ладони от ушей.
— Ты не знал ее так, как я.
— Надеюсь, что нет.
— Она больше не такая.
Человек со шрамами промолчал. В памяти всплыла пословица насчет леопардов и пятен. Спор продолжился, но уже у него в голове.