– Я что-то не так сделал?
– Нет! Ты новичок, в этом все дело! Не обращай на них внимания. Пусть себе пялятся, если охота!
Гороховое пюре – еда безвкусная, но сытная… После пятой ложки во рту у Александера что-то хрустнуло. Он посмотрел по сторонам. И снова увидел, как несколько десятков пар глаз неотрывно следят за ним. Он выплюнул то, что захрустело, на ладонь.
– Что за черт?..
И только теперь он понял. На ладони, в лужице пюре, копошился крупный майский жук. Пару мгновений Александер смотрел на него и размышлял, как ему поступить, потом поднес жука поближе к глазам. Зрители застыли в ожидании развязки.
– Hey! Munro! What do ye think?[45] Ro bheag?[46]
Кузен, который успел подойти поближе, наклонился, чтобы посмотреть на насекомое, пытавшееся выбраться из лужицы.
– Hum… Dinna know, Alas…[47] Glè bheag…[48] Пожалуй, все-таки маловат. Наши намного крупнее.
Александер улыбнулся.
– Дома, в Шотландии, мы заправляем такими жуками кашу. Получается и сытнее, и для кишок полезнее!
– Aye! Намного полезнее, это правда! – прыснул Мунро.
– Иди-ка сюда!
Александер схватил жука двумя пальцами и на глазах у ошарашенных зрителей вернул его в рот.
Жевал он долго. Правда, пришлось закрыть глаза, чтобы подавить подкатившую к горлу тошноту. Сглотнув, он щелкнул языком и с довольным видом обвел зрителей взглядом.
– Неплохо! – заявил он. – Маленький, но вкусный!
Юный Шабо, который как раз притащил воду, зажал ладошкой рот и снова побежал к реке, где его и вырвало. Это маленькое происшествие дало начало всеобщему веселью. Отсмеявшись, вояжеры принялись за еду. Призрак, улыбаясь во весь рот, наклонился к Александеру и сказал:
– Что ж, похоже, у тебя хватит духу дойти до Гран-Портажа, Дикарь! Теперь ты – настоящий «едок сала». Так у нас называют новичков, тех, кто идет на Север в первый раз!
Колокольня церкви Сент-Анн-дю-Бу-де-л’Иль все еще виднелась на фоне стремительно темнеющего неба. Покончив с ужином, люди ван дер Меера отправились в храм, чтобы принести дары святой Анне, благожелательной покровительнице всех вояжеров. Все без исключения, и католики и протестанты, придерживались этой традиции. По возвращении в лагерь «буржуа» провел обряд «крещения новобранцев», который состоял в следующем: веточку кедра смачивали холодной речной водой и плескали ею новичку в лицо.
Сидя в сторонке, Александер слушал разговоры товарищей. Попыхивая трубками, бывалые вояжеры рассказывали друг другу анекдоты о прошлых походах, и новичку они казались весьма занимательными. Особый интерес вызывали у Александера повествования о прекрасных индианках оджибве и чиппева, которые, если верить рассказчикам, были так же хороши собой и обворожительны, как дамы Монреаля, хотя, разумеется, на свой манер.
– Что-то вы притихли, мой друг, – прозвучал голос за спиной у Александера. – Или ужин не пошел вам впрок?
Живо обернувшись, молодой шотландец встретился взглядом с самим ван дер Меером. Интересно, как давно Голландец за ним наблюдает?
– Ужин был отличный. А сижу я в одиночестве, потому что мне так хорошо и привычно.
– Дикарь… Понимаю, почему они выбрали для вас это прозвище. Позволите составить вам компанию?
– Конечно, мсье!
– Килиан… или Кили, как вам больше нравится. Так меня называют друзья.
Голландец присел на землю и улыбнулся, потом взгляд его переместился в сторону костра, у которого грелись его люди.
– Вы блестяще прошли инициацию, Александер. Но не думайте, что они так быстро оставят вас в покое. Не то чтобы они злые, для бывалых вояжеров это своего рода развлечение. Так что не теряйте бдительности. К слову, после первого перехода все тело, наверное, ломит?
– Пока можно терпеть, – ответил Александер, поводя плечами и невольно морщась от боли.
– Так бывает со всеми. Первая неделя всем кажется адом. На второй кожа на руках и ногах покрывается волдырями и шелушится. На третьей солнце поджаривает уже до самых косточек, как хороший бифштекс, а на четвертой тебя перестают носить ноги. И только к концу пятой, если, конечно, не загрызут комары, начинаешь снова оживать. А когда приходит время отправляться в обратный путь, все начинается сызнова. Я живу так уже тридцать лет и, знаете ли, уже начал к этому привыкать. Зато нет лучшей закалки для души и тела, чем наше ремесло! – заключил он, хлопнув ладонью по своему мускулистому бедру.
Александер с улыбкой кивнул. Торговец же вздохнул и более серьезным тоном продолжил:
– Я уже не молод, и вы, наверное, знаете, что это мое последнее путешествие. Я буду очень скучать по этой жизни, несмотря на все ее трудности. Но пришло время позаботиться о супруге. Салли и так была ко мне слишком снисходительна. Вы с ней знакомы?