- Хитрован он, Николай Петрович, вот что я вам скажу! Ноженьку он вывихнул! Ездил я не раз с ним за продуктами для партии, знаю! Сказали бы ему: езжай, тысяча рублей на суку висит - поехал бы и про ножку забыл бы враз. Терпеть не могу! Знаем таких!
Кедрин с нахмуренным видом слушал парня, заложив руки в карманы, усмехаясь одними глазами.
- Стоп, Миша, - наконец прервал он. - Не надо все сразу приводить к общему знаменателю.
Аня отошла от них, присела на корточки, рассеянно укладывая вещи.
9
Река, холодная, мутная, неслась меж скал, расталкивая их, все утро тянулись и тянулись по их склонам черные лохматые леса. Ревя мотором, катер шел посередине ровного водяного простора, ветер гудел, бил в стекло моториста, и Аня, плотнее натягивая одной рукой тулуп на грудь, смотрела на тяжелую от дождей воду, на медленно плывущие назад берега, спрашивала изредка:
- Скоро? Это будет скоро?
- Скоро. Осталось немного! - отвечал Кедрин, перекрикивая рокот мотора. - Очень скоро!
- Скорей бы... Только скорей бы!..
- Почему, Аня, скорей бы?
- Не знаю. Только бы скорей...
Лишь в середине дня река сделала пологий поворот, левый берег оголился, но правый, почти отвесный, темнел тайгой, поднимался над водой. И тотчас на горе, в межлесье, чуть заметным треугольником забелела палатка, показались два свежевыстроенных домика, с реки было видно, как ветер трепал края палатки, стеклом сияло и тухло там окошко.
"Значит, вот где, - подумала Аня. - Значит, здесь?"
И она привстала, держась руками за борт, тулуп сполз с ее плеч, упал к ногам.
Впереди над рекой расчистилось - выглянул ослепительно голубой клочок по-летнему теплого неба; низкое солнце, прорываясь в голубую брешь, огнисто-дымными столбами отвесно падало в воду, на берега, на листву редко стоявших на затопленном острове берез, от их белых стволов казался светлей воздух.
- Прибыли! - крикнул моторист утвердительным баском. - Дома, можно сказать!
Катер пошел к берегу, подымая крутую волну; внезапно мотор замолк, стало непривычно тихо. Хлюпала о борт катера вода. Кедрин первым спрыгнул на берег, с веселым лицом протянул руку Ане, помог сойти ей, а навстречу сразу смолисто потянуло запахом стружек, сырой щепой, два новеньких домика сверкали под солнцем гладкой тесовой крышей рядом с брезентовой палаткой.
- Прибыли? Уже? - растерянно переспросила Аня, оглядываясь, чувствуя, что может упасть, оттого что затекли от долгого сидения ноги. - Неужели мы приехали?
- Уже, Аня, - ответил Кедрин. - Вот сюда мы и плыли на плоту!
- Колечка! Анечка! Приветствую вас!.. Живы-здоровы?
Аня подняла голову: сверху от двух домиков, спотыкаясь от поспешности, прихрамывая, спускался к ним Свиридов, сияющий, гладко выбритый, в начищенных коротких сапожках и, смеясь, словно захлебнувшись от избытка чувств, потрясал обеими руками в воздухе, вскрикивал:
- Милые вы мои!.. Так ждали вас! Коля, дорогой ты мой, выздоровел? А вы как, Анечка? Значит, все, слава богу, в порядке? Господи, а я только с постели! Я так беспокоился, теребил начальника, надоел всем!
Свиридов приближался к ним, семеня ногами, возбужденно отпыхиваясь, и теперь руки его были распростерты, вроде бы заранее приготовленные для объятий.
- Подожди обниматься, Свиридов, - сухо остановил его Кедрин.
- Ах, как неудачно, как неловко получилось! Но я рад, что так кончилось, - все так же обрадованно, суетливо говорил Свиридов, не расслышав или не поняв слов Кедрина. - Колечка, милый, тебе сюрприз! Здесь без вас - письма! Тебе, Коля, деловое, а вам, Анечка, из Москвы еще нет! Да где же оно у меня? Сейчас, сейчас! Ах, как это неожиданно получилось!
Он, торопясь, стал шарить по нагрудным карманам, а глаза на его полноватом лице беспокойно играли, радовались, на секунду сочувственно грустнели и сейчас же снова выражали восторг, и Ане не хотелось в них смотреть. Она молча пошла по берегу, и тут же за спиной как-то сниженно и возмущенно зазвучал тенорок Свиридова в ответ на ровный голос Кедрина.
И, только отойдя несколько шагов, она с каким-то облегчением и ожиданием огляделась вокруг. Далеко по этому берегу, куда хватало зрения, черным массивом уходили леса, и там, на самой опушке, тянулся в синем воздухе, курился вялый, расплывчатый дымок от костра. Аня всмотрелась и увидела справа от двух домиков небольшую вышку и нескольких человек возле нее. А глубоко внизу, у берега, течение с силой влекло смытые водой лесины, яростно кружа их под обрывом в мутных заводях, но вся ширина реки переливалась в солнечном блеске яркого дня и далеко вправо заворачивала в тесный коридор тайги. Река была покойной, вспыхивала белыми огоньками казалось, в ней жили миллионы маленьких солнц, которые заставляли прижмуриваться.
"Здесь мне жить? - подумала Аня. - Именно здесь?.."
Она наклонилась и сорвала поникший от дождя цветок, мокрый, свежий, зябко пахнущий ветром, и стала с интересом рассматривать его. "Здесь мне жить? - снова спросила она себя, еще не веря в это. - Здесь они нашли нефть?"
- Не имеешь права! - услышала она поднятый тенорок Свиридова. - Я хотел помочь тебе! Я сам был в тяжелом состоянии!.. Не имеешь права...
Подошел Кедрин, губы его были крепко сжаты, и она спросила тревожно:
- Вы что?
- Говорил по душам, - усмехнулся Кедрин. - И не договорил. Идемте, Аня, я покажу вам комнатку. Знакомить со всеми буду потом. Сейчас все в тайге. Вам полагается отдохнуть.
- Немного подождите, - сказала Аня. - Я посмотрю...
- Идемте, это потом. Вы еще все посмотрите, - проговорил Кедрин и осторожно взял ее за рукав. - Пойдемте, Аннушка...
Они пошли к домикам, вокруг которых еще кучами лежала, нежно белела щепа, и веяло оттуда запахом свежего теса.
- Пойдемте, - сказала она.