Такси выруливает на трассу, и наш водитель окончательно перестает сдерживать себя: несмотря на то, что спидометр показывает 120, у меня перед глазами плывет окружающий пейзаж, а редкие машины остаются позади столь же быстро, будто бы мы проезжаем припаркованные автомобили. Я не выдерживаю и нервно, пискляво прошу притормозить. Водитель недовольно сбрасывает до ста, но мне все еще кажется, что мы движемся слишком неправильно.
Наконец, после четверти часа моих мучений, мы сворачиваем направо и почти сразу попадаем на широкую шестиполоску, ведущую к новым высоткам. Дождь заканчивается, вокруг снова солнце и бесконечные зеленые луга, и в этом травяном море чужеродной громадиной стоят многоэтажки и вышки линий электропередач. Таксист, наконец, сбрасывает скорость до приемлемой – сорока… это же не могут быть мили в час, правильно?
Мы минуем первые дома, и я обращаю внимание на то, что справа на аварийке стоят машины, не одна и не две – сотни, может быть, даже тысячи. Мой навигатор показывает, что до Большой Монетной осталось чуть больше шести километров, когда наш таксист, чертыхаясь, тормозит и говорит: “Ну все, девчонки, приехали”.
– В смысле? Это Большая Монетная?
– Нет. Это Малая. Но впереди авария, видите? – бурчит водитель. – Там туннель, и объезда пока нет. Черт знает, сколько будем тут стоять, и даже не развернуться.
Он прав – навигатор показывает большую аварию, а перед нами стоят машины. Никто не сигналит, но я вижу, что из некоторых уже вышли водители, вглядываясь во что-то впереди.
– Мариш, дойдем. Тут осталось-то идти с час-полтора. Давай мы часть твоих вещей ко мне переложим, – предлагаю я, и моей подруге не остается ничего другого, кроме как согласиться.
Пока я пробиваю пешеходный маршрут, Марина прощается с водителем, а затем мы идем к ближайшим домам. Мариша рассеянно бросает: “Как все-таки местные любят черные машины”. Она права – наше оранжевое такси смотрится совсем нелепо на фоне бесконечных черных фольксвагенов, ауди и даже отечественных лад. Редкие вкрапления синих и серых машин почти теряются на фоне этого темного потока.
У новостроек носятся дети, а прямо у подъезда крайнего дома – “Улица Малая Монетная, 17” – я вижу цветочницу. Не рыночную старушку, которая привезла с дачи букетики цветов, нет. В тени деревьев стоит женщина средних лет в простом ситцевом платье с узором из каких-то фруктов, у нее пара десятков ваз с живыми цветами, вокруг которых роятся пчелы и бабочки. Я замечаю даже несколько интерьерных композиций из искусственных цветов, которые сначала тоже принимаю за живые, но быстро осознаю свою ошибку: около них нет никаких насекомых.
– Пойду-ка я спрошу у нее, как нам лучше до Большой Монетной дойти, ладно? Подержи-ка!– говорю я Марише и киваю в сторону цветочницы. Та послушно берет вещи и встает в тени дубов – видимо, когда-то здесь был лес или парк, который вырубили под застройку, но часть деревьев оставили. Я быстрым шагом тороплюсь к цветочнице, но меня опережают: прямо перед моим носом проскакивает мальчишка лет шести и верещит: “Тетя, тетя, тетя, вы цветочки продаете, да?” Я смотрю на него с легким ужасом: белые шорты, щербатая улыбка – не хватает пары зубов, перемазанные зеленкой колени и хохот, от которого меня и коробит. Так громко и искренне могут смеяться только дети и шизофреники, и ни те, ни другие не вызывают у меня восторга.
– Тетя, тетя, а сколько стоят вон те? Красные, а? Я маме куплю!
Цветочница натянуто улыбается и с неуместной жалостью ласково гладит мальчика по встрепанной русой голове. Потом берет зажатую детскими пальчиками купюру, отсчитывает несколько монет сдачи, ссыпает ему в руку и протягивает несколько крупных маков.
– Раз-два-три-четыре! Спасибо, тетя! Я пошел!
– Иди, – грустно сказала цветочница и с подозрением посмотрела в мою сторону. – Вы что-то хотели?
– Да. Добрый день. Не подскажете, как попасть на Большую Монетную улицу? Мы с подругой первый раз в этом районе и немного опасаемся…
– Я вам что, бесплатный справочник?! Возьмите навигатор и посмотрите, не маленькие! Достали уже! – неожиданно свирепеет женщина, и мне становится почему-то страшно и обидно. Но больше страшно. На меня кричит полоумная баба за то, что я соизволила спросить дорогу, а я, вместо того, чтобы злиться, сжимаюсь и все сильнее и сильнее сутулюсь.
– А еще хотела купить хризантему, – неожиданно выпаливаю я, зажмуриваюсь, чтобы не видеть ее, – вон ту, белую.
– Эту? – хмурится она и почти моментально успокаивается, будто и не кричала на меня несколько секунд назад.
– Да. Можно?
Я нащупываю в кармане двухсотрублевую купюру и протягиваю ей. Она смотрит внимательно на деньги, на меня, потом на Маришку – та со скучающим видом разглядывает многоэтажку и, конечно, опять курит. Потом достает цветок – в глубокой вазе остается одинокая хризантема, вздыхает, достает и ее. Протягивает мне две и вкладывает в руку две монеты по десять рублей.