Слоновья поступь судебных приставов, и вот они вносят в комнату свои неправдоподобно огромные фигуры - седые с желтизной бороды государственно лежат на крестах и медалях, непримиримо скрипят ремни амуниции, в глазах - не ослабевающая ни на секунду преданность престолу и вере, готовность в любую секунду умереть по приказу вышестоящих начальников.
Саша встал. Тотчас же все глаза поднялись на него.
Осипанов и Генералов смотрят твердо, надежно, Пахом Андреюшкин - неопределенно; все остальные по-разному - испуганно, безразлично, боязливо, виновато (это Канчер).
- Пожалуйте в залу Присутствия, - важно, с достоинством басит один из приставов.
И Саша, подняв голову, идет в зал заседания Особого Присутствия.
Мама сидит на старом месте - в последнем ряду около двери. Сенаторов за столом только четверо - Бартенева, очевидно, отправили спать. Не хватает и одного сословного представителя - котельского волостного старшины Васильева. Чувствуется, что судьи плотно пообедали, выпили (красноносый котельский старшина, по всей видимости, переложил, и его отправили вслед за Бартеневым отсыпаться), исчезло болезненное выражение с кислой физиономии Лего, даже старикашка Ягн и тот приободрился. Публики, естественно, поменьше - заседание вечернее.
- Подсудимый Ульянов, - скрипит Дейер, - вы готовы к продолжению допроса?
Саша кивает.
- К суду претензий не имеете?
- Нет.
- Возобновляем допрос подсудимого Ульянова, - протяжно объявляет Дейер и тут же, опасаясь, что Окулов перехватит инициативу, сам задает первый вопрос: - Скажите, подсудимый, когда вы познакомились с метальщиками - Генераловым, Андреюшкиным и Осипановым?
Саша. С Генераловым я познакомился осенью прошлого года...
Дейер. С Андреюшкиным? Саша. В декабре.
Дейер. С Осипановым?
Саша. С Осипановым я виделся только один раз, двадцать пятого февраля.
Дейер удивленно поднял брови.
- Неужели всего один раз? Этого не может быть.
- И тем не менее это так.
- Значит, Осипанова видели только один раз?
- Один раз.
- Но фамилию-то его раньше слышали?
- И фамилии не слышал.
- Но вам же говорили, что существует лицо, готовое принять на себя метание снаряда?
- Говорили. Но фамилии при этом не называли.
Дейер задумался. Сенатор Окулов зашелестел бумагами. Первоприсутствующий, как бы спохватившись, снова начал задавать вопросы.
Дейер. Когда вы познакомились с Канчером?
Саша. В январе этого года.
Дейер. А с Горкуном?
Саша. Приблизительно в то же время.
Дейер. И с Волоховым тогда же?
Саша. Нет, с Волоховым позже, в феврале.
Окулов. Господин председатель, прошу прощения... Скажите, Ульянов, вам приходилось бывать на квартире Горкуна?
Саша. Приходилось.
Окулов. С какой целью?
Саша. Сейчас уже не помню...
Окулов. Я могу напомнить вам... Вы принесли туда гектографированные прокламации о событиях семнадцатого ноября в Петербурге на Волновом кладбище. Когда вы хотели отслужить панихиду в память литератора Добролюбова. Припоминаете?
Саша. Припоминаю...
Окулов. Какого числа это было?
Саша. Не помню.
Окулов. И опять же я могу напомнить вам. Это было двадцатого ноября. Это число указано в обвинительном заключении.
Дейер. Да, да, совершенно правильно. Именно двадцатого ноября произошла ваша сходка. Кто еще, кроме Горкуна, принял участие в ней?
Саша. Был еще Канчер...
Дейер. И еще?
Саша. Был еще один человек, но фамилии его я не знал.
Дейер. Принесенные вами прокламации были прочитаны на сходке?
Саша. При мне - нет.
Дёйер. Что же происходило при вас?
Саша. При мне прокламации раскладывались в конверты...
Дейер. И дальше?
Саша. На конвертах были надписаны адреса, по которым рассылались прокламации.
Дейер. Откуда же вы взяли адреса?
Саша. Я принес адрес-календарь, в котором были помечены лица, которым следовало распространить прокламации.
Дейер. Канчер и Горкун принимали участие в распространении?
Саша. Да.
Окулов. Следовательно, с ваших слов можно считать установленным, что знакомство с Горкуном у вас состоялось в ноябре прошлого года, а не в январе нынешнего, как вы изволили утверждать только что. Не так ли?
Саша. Так...
Окулов. Следовательно, вы вводили суд в заблуждение, сокращая срок своего преступного влияния на Петра Горкуна?
Саша. Я оговорился…
Дейер. Скажите, Ульянов, а кто указал вам на Канчера как на лицо, которое может распространять прокламации?
Саша. Сейчас уже не помню.
Дейер. Может быть, Шевырев?
Саша. Может быть, но точно сказать не могу.
Дейер. Вы бывали на квартире у Канчера?
Саша. Бывал.
Дейер. Часто?
Саша. Раза два-три...
Дейер. Что же привело вас к нему в первый раз?
Саша. Необходимость поездки Канчера в Вильну.
Дейер. Вы сами сказали Канчеру, что ему нужно ехать в Вильну?
Саша. Нет, ему сказал об этом Шевырев.
Дейер. Вы снабдили Канчера какими-либо письмами?
Саша. Нет.
Дейер. Деньгами?
Саша. Нет.
Дейер. Зачем же тогда приходили?
Саша. Чтобы удостовериться, уехал он уже или еще нет.
Дейер. Кто же вам сообщил, что Канчер уже уехал?
Саша. Горкун.
Дейер. Волохова в это время тут не было?
Саша. Не было.
Сенатор Лего, проведший первую часть допроса подсудимого Ульянова в грустных раздумьях о своем больном желудке, после обеда немного вздремнул с открытыми глазами (сенатор умел это делать совершенно незаметно для окружающих). Сон утолил боль. Ко второй части допроса Ульянова Лего уже стал прислушиваться. Подсудимый нравился ему: чистый, пылкий юноша из хорошей семьи, открытое, умное лицо, ответы дает быстро, четко, уверенно. Лего решил поучаствовать в допросе Ульянова. Он придвинул к себе дело, перелистал несколько страниц.
- Господин председатель, у меня есть вопрос к подсудимому, - неожиданно тонким, почти женским голосом обратился он к Дейеру.
- Пожалуйста, господин сенатор, - наклонил в его сторону голову первоприсутствующий и злорадно покосился на Окулова: конкуренции со стороны полоумного Лего можно было совершенно не опасаться - все знали, что сенатор Лего давно уже выжил из ума, и в процессы Особого Присутствия его назначали каждый раз как бы только для того, чтобы все пять сенаторских кресел (число, определенное для Особого Присутствия самим государем) были заняты полностью.
- Ну-ка, ну-ка, подсудимый, - весело запищал Лего, - ответьте-ка нам на такой вопросик: а зачем это понадобилось подсудимому Канчеру ездить в Вильну?
Сдерживая улыбку, Саша вопросительно взглянул на Дейера: отвечать или нет? Ведь причина поездки Канчера в Вильну выяснена следствием до мельчайших подробностей.
- Отвечайте, подсудимый, - голос Дейера напыщенно важен, первоприсутствующему все равно, о чем спрашивает Лего, лишь бы нейтрализовать на время дотошного Окулова, который знает дело, кажется, не хуже его самого, первоприсутствующего.
Саша. Канчер ездил в Вильну за азотной кислотой.
Лего. За азотной кислотой? Вот еще вздор какой! Зачем же ездить за азотной кислотой в Вильну, когда ее и в Петербурге полным-полно!
Саша. Покупка большого количества азотной кислоты в Петербурге могла привлечь к себе внимание.
Лего. А в Вильне вы не привлекли к себе внимания?
Саша. В Вильне кислоту нам передал знакомый человек.
Лего. То есть он передал ее Канчеру?
Саша. Да, Канчеру.
Лего. А как же она попала к вам?
Саша. Я встретил Канчера на вокзале и взял у него ее.
Лего. В самом деле?
В зале откровенно похохатывали. Не столько над бессмысленностью вопросов Лего, сколько над его петушиным голосом. Дейер понял, что, дав возможность Лего так долго самостоятельно разговаривать с подсудимым, он превысил ту норму времени, которая была необходима для юмористической паузы и самого суда, и зрительного зала. Пора было выводить Лего из разговора.